Здравствуй, дружок! Сегодня я расскажу тебе сказку. Устраивайся поудобнее ― и слушай…

Эта история началась в одной из библиотек, может быть, даже в той, что находится неподалеку от твоего дома. Всю неделю туда приходили читатели, брали и сдавали книги, а вот вечером в субботу, после закрытия…

О, по субботам после закрытия в наших библиотеках происходят удивительнейшие события! Герои повестей, романов, стихов и рассказов покидают свои обложки и общаются между собой ― ходят в гости, разговаривают, ссорятся, мирятся… Так случилось и в этот раз.

В большом отделе детской литературы уже слышался знакомый запев: «В шорохе мышином, в скрипе половиц…» и звенел чей-то меч ― это собирались на традиционное заседание участники «Клуба знаменитых капитанов».

В отделе современной прозы бубнили на разные голоса герои книг «Редакции Елены Шубиной»:

― Ты что, не знаешь? Берия школьниц насиловал. Их ему по всей Москве искали. Ездили специальные офицеры из СМЕРШа, в черных плащах, на черных машинах «ЗиС», и хватали самых красивых старшеклассниц. Могли прямо из трамвая забрать, с улицы, из магазина или из бассейна. А одну с катка похитили. Прямо в коньках. Так к нему в особняк и привезли. Говорят ― снять с нее коньки? А он икру ест прямо из банки, губы облизывает и отвечает ― нет, не надо, в коньках у меня еще не было. Давайте ее на бильярдный стол.

― Откуда ты знаешь, что он икру ел из банки?

― Ну, а что он оттуда ел, не гречку же?

― Логично! А икру ему добывали в ГУЛАГе.

― Само собой, что не в Большом театре.

Оставим этих персонажей, их время истекает. Слава всем богам, наш путь лежит не туда. Мы с тобой, дорогой друг, отправимся в секцию сказочной литературы, где из-под потрепанных обложек уже выбираются герои русских народных сказок. Они потягиваются, разминая затекшие руки, ноги, крылья и хвосты, здороваются, помогают друг дружке спуститься с книжных полок.

― Друзья! ― позвала всех Печка из сказки «Гуси-лебеди». ― Прошу всех ко мне, у меня на полянке много места и всегда хорошая погода.

И сказочные герои потянулись на Печкину полянку.

― Что ж тут хорошего? ― мрачно спросила Баба-яга, недовольно озираясь.

Хорошего, с баба-ягинской точки зрения, и в самом деле было мало: стоял теплый вечер, желтый апельсин солнца клонился к закату, легкий ветерок шелестел листьями старой березы. Пахло свежескошенной травой, в воздухе с тихим гудением летали шмели.

― Ну, уж извините, ― немного обиделась Печка, ― что есть, то есть. Всяко лучше, чем на Поганском болоте.

Постепенно под березой собралось после трудового дня большинство сказочных героев.

― Совершенно невозможно работать, ― сказал Дед, с кряхтением усаживаясь на бревнышко. ― Сперва репку посади, ухаживай за ней, поливай, окучивай, вредителей отгоняй, а потом тебе же ее и вытаскивать… И добро бы просто ― чпок! и готово, так нет же, репка выросла большая-пребольшая, и просто так ее добыть не получается, нужны и Бабка, и Внучка, и Жучка, и Кошка, да еще и Мышка. Пока всех соберешь, уговоришь…

― Это потому что коллективное бессознательное у нас такое, дедушка, ― пояснила Внучка. ― Соборность, семейственность.

― Колхоз «Заветы Ильича», ― пискнула Мышка.

― Вот-вот, ― поддакнула Баба-яга. ― Вечно все толпой. Не то, что на Западе. Традиция у нас такая.

― Утомили меня эти традиции, ― отмахнулся Дед. ― Вон в Европе как хорошо ― Храбрый Портняжка мух на варенье прихлопнул и уже супергерой ― «Одним махом семерых побивахом!» И ни с кем славу делить не нужно.

― Там сказки как сказки, ― поддержала Деда Бабка. ― Все красиво, чинно, благородно. Все к тебе с уважением относятся. Красная Шапочка пирожки несет своей Бабушке… Бабушке, заметьте! А не Бабке.

― Домики у них пряничные, ― подхватила Баба-яга, ― а не на курьих ножках. И летают они элегантно, на метлах. Бочком, по-английски, садятся, и айда. А тут пока ступу из чулана вытащишь, пока с радикулитом проклятущим разберешься, пока мусор из ступы вытряхнешь, пока в ступу залезешь…

― Господи, ― потирая лицо, тихо сказал Колобок, ― а кто бы знал, как же мне плохо… мало того что меня создали из-за продовольственной необходимости, мало того что мне с раннего детства пришлось освоить навыки асоциального поведения ― побеги, ложь, искусство с помощью песен втираться в доверие, так у меня еще и ног нет!

― Можно подумать, у тебя есть все остальное, ― фыркнула Лиса Патрикеевна.

― Вы бы помолчали, госпожа лгунья, ― бросил Колобок и, не удержавшись, проворчал, пародируя интонации Лисы: ― «Я плохо слышу, я туга на ухо, прыгни мне на носок…» ― Он хотел еще что-то сказать, но тут уже сдержался и продолжил: ― Вы когда-нибудь катались лицом по сосновым шишкам? Знаете, как это больно! А еще есть лужи, камни, ветки…

― И реагент! ― влез в разговор Морозко. ― Насыплют его кучей, весь снег и потает. Гололед им, видите ли, мешает, скользко… А ты трудись, новый снежок намораживай! У меня аллергия уже от этого реагента.

― Да при чем тут реагент, ― отмахнулся Колобок. ― Ты коровий навоз когда-нибудь пробовал из ушей выковырять, еще и без рук?!

― Избавьте нас от подробностей, ― взмолилась Курочка Ряба, и расстроенно закудахтала: ― Кто-то тут знает, сколько весит грамм золота?

Все озадаченно переглянулись.

― Э-э-э… ― Царевна-лягушка почесалась задней лапой и робко предположила: ― Один… грамм?

― Латынина знает! Точно вам говорю, ― уверенно сказала Внучка.

― Да я не то хотела сказать… ― всплеснула крыльями Курочка Ряба. ― Короче! Кто-то может посчитать, сколько весит золотое яичко?

Вновь наступила тишина, сказочные герои озадаченно переглядывались. Вперед протиснулся Иванушка-дурачок.

― Ну, эта… ― шмыгнув носом, сказал он. ― Если плотность золота 19,32 грамма на кубический сантиметр, нужно просто узнать объем яйца и перемножить.

― Просто объем яйца… ― задумчиво произнесла Машенька и ткнула локтем медведя Михайло Потапыча. ― Да как его вообще можно вычислить? Яйцо-то не шар, а этот… как его…

― Эллипсоид вращения, ― подсказала Внучка.

Иванушка-дурачок развел руками, мол, понятия не имею.

― Кощея надо спросить, ― посоветовал Морозко. ― Он по яйцам бо-о-ольшой специалист. Эй, Кощеюшка!

― На «эй» зовут лошадей, ― раздался из-за кустов скрипучий голос Кощея. ― А объем яйца, так-то, можно вычислить разными способами. Например, по-архимедовски, методом вытеснения воды. Или математически, по формуле «четыре третьих пи, умноженное на а, деленное на два и умноженное на б, деленное на два…», где а ― высота яйца, а б ― ширина…

― Сейчас измерим! ― обрадовалась Курочка Ряба, вытаскивая золотой штангельциркуль. ― Так, так и вот так. Готово! Получается, что объем яйца равен… примерно пятьдесят пять кубических сантиметров.

― Да ладно, ― хором не поверили Машенька и Медведь. ― Столько много сантиметров в таком маленьком яичке? Не верим!

― Это наука, а не социальные сети! ― авторитетно заявил Иванушка-дурачок. ― Тут вера ни при чем, тут все точно!

― Не отвлекайтесь! ― напомнила о себе Курочка Ряба. ― Так сколько весит золотое яйцо?

― Почти килограмм! ― лязгнул челюстью Кощей.

― Вот! ― обрадованно закудахтала Курочка Ряба. ― А теперь скажите мне, коллеги, кому-то из вас приходилось нестись килограммовыми яйцами?! ― Она обвела собравшихся внимательным взглядом. ― Ну? Что за изверг такое придумал? Это вообще законно ― так мучить бедную птицу?!

― Нестись ― это еще что, ― пропищала Мышка, выбежав на середину поляны. ― А ты попробуй потом это яйчище хвостиком… ― Она помахала хвостом над головой, ― …на пол смахнуть, да еще так, чтобы оно разбилось! У меня весь хвост в мозолях!

― Хвост?! ― взвыл Серый Волк. ― Да что ты знаешь про хвост? Ты когда-нибудь ловила на хвост пуд рыбы, а? В ледяной воде, зимой, в проруби?

― Да не было там никакой рыбы, ― ехидно улыбнувшись, тихонько сообщила на ухо Медведю Лиса Патрикеевна. ― Дурень просто примерз…

― Тем более! ― Волк услышал ее слова, но был так возмущен, что забыл обидеться. ― Хвост сперва примерз. А потом… ― он всхлипнул, ― …бабы с коромыслами… мужики с оглоблями… Хамы, быдло! Хвост вообще оторвался! А в итоге мозги наружу… Жить в этой стране ― боль! Сплошная боль!

И он завыл, жалобно и безнадежно.

― Короче! ― Мышка решительно прервала истерику Волка. ― Ты готов к решительным действиям?

― К каким? ― спросил Волк, перестав выть.

Все собравшиеся с интересом прислушивались к разговору.

― Я, ― важно сказала Мышка, ― почитала тут литературку, посмотрела кино, в интернете покопалась… В общем, все наши беды из-за неправильной локализации и географического позиционирования.

― Че? ― этот вопрос непроизвольно возник практически у всех участников импровизированного митинга под старой березой.

― Не «че», а ― «что», деревня, ― снисходительно пропищала Мышка. ― Я говорю о том, что в этой стране нам ничего не светит. Это не жизнь, а мука. То есть беда, как тут уже неоднократно сказали.

― Все ваши беды, ― раздался низкий бас Левой головы Змея Горыныча, ― полная ерунда. Вот у нас проблема так проблема.

Все замолчали и посмотрели на три головы Горыныча, торчащие над кустами рябины.

― Ну, ― вымолвил наконец Иванушка-дурачок, ― долго в молчанку будем играть? Колитесь уже.

― А что тут колоться… ― вздохнула Правая голова. ― Мы ― экземпляр редкий, полтора процента от всего количества сказочных героев. Тело у нас одно, а голов три. Средней нравятся змеихи, мне ― змеи, а Левой вообще Конек-горбунок. И как быть?!

― А ты там… ― Машенька кивнула на кусты, скрывающие нижнюю часть Змея Горыныча, ― кто? Мальчик или девочка?

― А мы уже и не помним… ― печально пыхнула дымком из ноздрей Средняя голова. ― У нас же ТАР, триполярное аффективное расстройство. Доктор Айболит диагноз поставил, доктор Пилюлькин подтвердил.

― Ой, так можно же посмотреть! ― с интересом пролезло вперед Лихо Одноглазое. ― Ну-ка, ну-ка…

― Хватит ерундой заниматься! ― яростно пропищала Мышка. ― Подведу итог, братья и сестры.

Она сделала паузу и прошлась по полянке, помахивая хвостиком.

― Условия, в которых мы существуем, ― бес-че-ло-веч-ны-е. Нужно что-то делать. Какие будут предложения?

Все запереглядывались, в задних рядах возникло тихое шушуканье, и через ряды сказочных героев пробрался Петушок ― Золотой гребешок.

― Я так считаю, ― сказал он, ― нужно себя уважать. Любить, холить и нежить.

― А че сразу нежить-то? ― обиделся Кощей.

― Да не в смысле ― нежить, а в смысле ― нежно к себе относиться, ― объяснил Петушок и продолжил: ― Двадцать первый век на дворе. Рыба ищет, где глубже, а человек… ну, в смысле ― мыслящее существо ― где лучше. В общем, я… ― он поднял крыло, ― …за переезд. Кто еще «за»?

Один за другим сказочные герои поднимали руки, лапы, крылья и хвосты.

― Пора валить! ― радостно квакнула Царевна-лягушка.

― Кого? ― не понял Михайло Потапыч.

― Не кого, а куда, ― объяснила ему Машенька. ― За границу.

― В земли, текущие молоком и медом! ― закудахтала Курочка Ряба. ― Там нас примут, как родных, и оценят по достоинству.

― Легко сказать ― «валить», а как?! ― горестно вскричал Колобок. ― Я себе все лицо сотру, пока докачусь до границы…

― Транспорт нужен, ― авторитетно объявил Морозко.

― Мы своим ходом полетим, ― хором сказали головы Змея Горыныча. ― На спину можем мелких взять.

― У меня ковер-самолет имеется. ― Иванушка-дурачок полез в котомку и принялся выкладывать из нее на траву разные вещи. ― Так, это шапка-невидимка, не то… Это дубинка-самобойка, тоже не то… Гусли-самогуды, меч сто-голов-с-плеч… А, вот он, коврик!

― Он у тебя одноместный, что ли? ― скептически глядя на выложенный Иванушкой вытертый половичок, спросил Кощей. ― Остальные-то как?

― В самолет нас не посадят, ― вздохнул Бычок ― Смоляной бочок. ― И в поезд тоже.

― У Емели печка есть, ― напомнил Колобок. ― Кому-то можно сапоги-скороходы отдать…

― Стойте! Отставить сапоги! ― радостно закричала Машенька. ― Летучий корабль! Вот на чем мы все поместимся!

Сборы в дорогу были недолгими. Вскоре вся сказочная братия уже заняла места на палубе и в трюме волшебного корабля.

― Ну, давайте ― хором! ― скомандовала Курочка Ряба.

Над поляной разнесся многоголосый радостный вопль:

― Земля, прощай! В добрый путь!

Летучий корабль поднялся в воздух и начал стремительно уменьшаться в размерах, уносясь на запад. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то пел «Прощай, немытая Россия» на мотив «Марсельезы», кто-то цивилизованно плевал вниз от избытка чувств.

На поляну выбежал Морозко ― он бегал за посохом.

― От я дурень старой, голова с дырой! ― закричал он, глядя на удаляющийся корабль. ― Не надо было за посохом бегать…

― А кому ты там, ― Печка указала трубой в западном направлении, ― без посоха нужен?

― Тоже верно, ― вздохнул Морозко. ― Тьфу ты… Ладно, пойду, Северный морской путь заморожу. Очень хочется гадость какую-то сделать.

Морозко ушел. Печка, так неосмотрительно предложившая свою поляну для собрания, обернувшегося митингом, тяжело вздохнула и упятилась в заросли ― спать.

Из кустов выбрался Леший с метелкой в руках. Он посмотрел на оставшийся после собрания мусор, вздохнул и принялся наводить порядок, сметая в кучу обертки от конфет, пакеты и пустые бутылки.

Долго сказка сказывается, да скорее дело делается, особенно если оно не хитрое. Вжух! ― наши герои добрались до Европы и припарковали Летучий корабль на небольшом живописном холме. Покинув борт, они спустились на травку и принялись оглядываться.

― Какие ухоженные газоны! ― восторгались одни.

― Какие красивые замки! ― перебивали их другие.

― Смотрите, люди ходят в деревянных ботинках! ― закричала Машенька.

― Хм… ― Михайло Потапыч озадаченно почесал за ухом. ― Но это тяжело же. И неудобно.

― О, знаток нашелся! ― накинулись на него Царевна-лягушка и Внучка с Аленушкой. ― Это экологично ― раз, стильно ― два, модно ― три, и вообще, что ты понимаешь в обуви, косолапое чудовище.

― Сами вы… ― обиделся Михайло Потапыч, но договорить не успел ― навстречу сошедшим с Летучего корабля спешил местный Кот, обутый в черные лаковые сапожки на высоких каблуках.

― Бонжур, мадам, бонжур, мсье, бонжур всем остальным гендерам, а также неопределившимся. Если кто-то хочет уточнить свой пол, я готов выслушать и записать, дабы избежать мисгендеринга. ― Кот достал планшет и выжидательно посмотрел на гостей из-под накрашенных бровей.

― Я че-то не понял, ― Иванушка-дурачок недоуменно оглядел остальных, ― он нас че, за гастарбайтеров принял? При чем тут пол?

― Да, мы полы не делаем, ― подтвердил Дед. ― Мы вообще не строители. Мы все больше по сельскому хозяйству.

― Или по лесному, ― поддакнул Колобок.

― Милай, ― обратилась к Коту Баба-яга, ― нам бы передохнуть и перекусить с дороги. У нас знаешь как положено ― «сперва накорми, напои, спать уложи, а потом и спрашивай».

― Фи, какое варварство. ― Кот убрал планшет и нахмурился. ― «Накорми, напои»… Вы мне это бросьте. И не стоит настаивать!

― У каво не стоит? Чаво настаивать? ― Баба-яга приложила ладонь к волосатому уху. ― Кормить-то будуть, али как?

― У нас говорят, ― подбоченился Кот: ― «Whose region, his religion».

― Чавой-то? ― опять не поняла Баба-яга.

― «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», ― перевела Внучка.

― Кормить не будут, короче, ― понял Волк. ― Экономят.

Лиса Патрикеевна, приветливо улыбаясь, подошла к Коту и взяла его под лапку.

― Уважаемый сэр Кот, ― мягко пропела она, заглядывая ему в глаза, ― я хочу отметить, что цвет вашего удивительного меха непередаваемо хорош. Он так играет на солнце! А какой шелковистый на ощупь… Скажите, у вас среди досточтимых предков не было шанхайских барсов?

― Мадам, ― в голосе Кота лязгнул офисный дырокол, ― во-первых, я не сэр. Я ― француз, и обращаться ко мне нужно так: «Мсье». Во-вторых, ваши омерзительно шовинистические и унизительные в первую очередь для вас самой попытки соблазнения с целью получения неких выгод отчетливо отдают харрасментом с привкусом абьюза, а это, между прочим, уголовное преступление. Поэтому мой вам совет ― покиньте. И как можно скорее.

Кот отошел от обескураженной Патрикеевны, оставив Лису в одиночестве.

― То есть как это ― «покиньте»?! ― прошептала она, оглядывая себя. ― То есть что это ― «унизительные в первую очередь…»? А как тогда? ― Голос Лисы Патрикеевны креп, наливаясь праведным негодованием. ― Что, теперь «прощай, мачо», что ли?

― До ста тысяч евро, между прочим! ― внезапно обернувшись, бросил ей Кот, и Лиса вынуждена была замолчать.

Кот между тем обратился к остальным.

― Уважаемые гости, ― сказал он с таким выражением морды лица, словно разговаривал с пнями и лужами, ― сейчас вы пройдете следом за мной в замок, где вам будет предложен аперитив и легкие закуски. Прошу.

Кот двинулся к замку, все последовали за ним, только Лиса осталась на холмике у корабля ― она никак не могла отойти от шока.

― Во! ― обрадовался Иванушка-дурачок. ― Узнаю старую добрую Европу!

― Можно подумать, ― проворчал Колобок, ― что ты тут бывал.

― Бывал, конечно, ― кивнул Иванушка. ― На танке приезжал. В вещмешке у одного сына полка. Сорок пятый год, весна. Хорошее время было. Нас так принимали ― ух! Цветы, вино, серебряные ложки ведрами…

― Ложки-то зачем? ― не понял Колобок.

― А у них жрать было нечего, ― пояснил Иванушка. ― Вот они и тащили все подряд, чтобы на хлеб и тушенку поменять.

― И вы меняли? ― заинтересованно влез в разговор Волк.

― Не-а, ― улыбнулся Иванушка. ― Мы же русские. За так кормили. Не, ну были, наверное, те, кто менял, но им по ушам быстро давали. В общем, мы европейских подкармливали. Жалко, невиноватые же люди. Говорят, они с тех пор относятся к нам с благодарностью и уважением, чтут память…

Между тем толпа сказочных героев приблизилась к замку. На стене все увидели расколотую мемориальную доску со следами звезды с серпом и молотом. Поверх было написано: «This castle was looted by Russian barbarians. They starved the locals and stole all the treasures down to the silver spoons»1.

― Во! ― обрадованно заорал Иванушка-дурачок, тыча пальцем в надпись. ― Вишь, тут что-то про русских написано. Я же сказал ― чтут!

Внутри замка было сыро и пахло плесенью. И еще чем-то…

― Запашок как на скотобойне, ― шепнул Колобок Серому Волку.

― Лишь бы пожрать дали, ― шепнул тот в ответ.

― Итак, друзья, ― важно сказал Кот, ― до прибытия моих коллег у вас есть время, чтобы осмотреть замок и насладиться видами природы. Аперитив и закуски в главном зале. Предупреждаю ― цветы не рвать, в вазы не мочиться, мусор кидать раздельно, каждый в свой контейнер, за территорию не выходить, а самое главное ― ни в коем случае не открывать дверь помещения номер девять.

― Почему? ― не удержавшись, полюбопытствовала Баба-яга.

― Закон, ― ответил Кот и удалился, цокая каблуками.

― Ну, кто куды? ― Дед оглядел свое отделение репкотягов. ― Я лично в главный зал. Опертив потому что. Или как его там?

― И я! ― радостно осклабился Иванушка.

― И я! ― потерла костлявые руки Баба-яга.

― И мы, ― прогудели головы Змея Горыныча.

― И я? ― с надеждой спросил Михайло Потапыч.

― Даже не думай. ― Машенька убила надежду на корню. ― Пожрать и дома можно. Мы в Европе. Пойдем смотреть виды.

― А мы, ― Колобок заговорщицки подмигнул Волку, ― пойдем искать…

― Помещение номер девять! ― хищно оскалился Серый Волк.

― Зачем? ― не понял Петушок ― Золотой гребешок. ― Сказали же, что нельзя.

― Вот поэтому, ― загадочно сказал Колобок, ― и будем.

И они пошли. Собственно, поиски были не очень долгими ― помещение номер девять оказалось буквально за поворотом.

― Воняет тут еще сильнее, чем там, ― поморщился Серый Волк.

― Это запах цивилизации! ― хихикнул Колобок. ― Ну что, открываем?

― Ага!

Они дружно шибанули дверь кто плечом, кто лицом, и она, на удивление, легко открылась.

За дверью обнаружился просторный темный чулан, практически доверху заваленный женскими трупами разной степени разложения. Практически все трупы были голыми.

Колобка вырвало клецками, Волк попятился, щелкая челюстью. Петушок ― Золотой гребешок заметался, истошно кукарекая, и был схвачен за горло волосатой лапой мрачного громилы в фиолетовом колете.

― Вам же сказали, ― прорычал громила, ― не открывать эту дверь!

К еще большему ужасу Колобка и остальных, трехдневная щетина на лице громилы на глазах стала менять цвет, становясь синей и стремительно увеличиваясь в длину.

― Ноги! ― взвыл Волк, бросаясь наутек.

― Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел… ― торопливо забормотал заклинание убегаемости Колобок.

― Котик, братик… ― просипел Петушок, все еще зажатый в лапище громилы, но его никто не услышал…

Между тем в главном зале замка гости вкушали аперитивы и с удовольствием закусывали. Дед и Кощей обсуждали вкусовые достоинства напитков.

― Так-то, ― вещал раскрасневшийся Дед, ― если с закрытыми глазами или, скажем, в нашей деревне мне бы такое кто налил, я бы сказал ― да самогонка, бабка Спотыкалиха такую гонит, потом куриный помет добавляет для забористости и на дубовых ветках настаивает. Цвет и вкус ― тика в тику, прямо не отличить. Но когда ты его вот так… ― Дед покачал тумблером с толстым дном, в котором плескался янтарный напиток и перекатывались несколько кусочков льда, ― …подают, да еще всякое на закуску… ― он с удовольствием отправил в рот пару канапе, ― …тогда, конечно, другое дело.

― Я всякое пил, ― проскрипел Кощей. ― И молдавский портвейн, и мензелинскую водку… Я ж бессмертный! Так что это вот… ― он тоже поднял свой тумблер и посмотрел сквозь него на Деда, ― очень даже. Сразу чувствуется Европа!

В зале тем временем появились представители сказочной европейской элиты, и Кот в сапогах объявил о начале процедуры распределения вновь прибывших по сказкам.

― Мы, ― важно говорил он, прохаживаясь и цокая каблуками мимо сидящих в креслах Золушки, Красной Шапочки, Белоснежки, Ослиной шкуры, Принцессы на горошине и прочих Гензелей и Гретхен, ― предлагаем вам поначалу поработать на замене наших героев и героинь. Вот ты, красивый русский девушка, ― Кот указал когтем на Внучку. ― Иди сюда. Ты похожа на Красную Шапочку.

― Ой, ― обрадованно заулыбалась Внучка, ― пирожки буду носить? А потом нас с Бабушкой добрые охотники спасут из брюха Волка, да?

― Это нетолерантный вариант сказки, адаптированный для детей, которых растили в шовинистических обществах. Ныне он упразднен, ― отрезал Кот.

― А что ж теперь за вариант? ― с тревогой в голосе поинтересовалась Бабка.

― Теперь все вернулось к истокам, ― сказал Кот, ― остальное узнаете на месте. Кстати ― для канус люпус и пожилой фрау у нас тоже есть вакансии. Проходите вон к тому столику, там фройляйн Рапунцель вас оформит и предложит подписать необходимые документы.

Кот сделал паузу, покопавшись в планшете, и продолжил:

― Следующий! Мадемуазель в платочке, ― он подмигнул Машеньке, ― вам предлагается стать сестрами Золушки.

― Всеми сразу? ― удивилась Машенька.

― Их всего две, ― кивнул Кот в сапогах.

― Я буду жить в большом красивом доме, у меня будет куча платьев, вкусная еда, и мне не нужно будет поливать огород и собирать в лесу грибы? Я согласная!

― Идите оформляйтесь. ― Кот кивнул на Рапунцель, которая помогала Внучке заполнить контракт.

Постепенно все оказались при деле, даже Колобку, с трудом вырвавшемуся вместе с Волком и Петушком из лап громилы с синей бородой, нашли подходящую сказку.

Веселые и довольные, сказочные мигранты покидали замок, и только Царевна-лягушка, словно что-то предчувствуя, бросила на прощание взгляд на Летучий корабль, возле которого, одна-одинешенька, сидела грустная Лиса Патрикеевна.

Прошла неделя, вновь наступила суббота, и наши герои опять встретились в большом зале замка, но теперь они выглядели совсем не так, как во время прибытия в Европу. Похудевшие, изможденные, покрытые царапинами и синяками, они с кряхтением добирались до стульев, а некоторые устраивались прямо на полу, не в силах сделать лишнее движение.

Первыми пришли Дед и Бабка. Бабка была покрыта шрамами и выглядела так, словно ее три дня и три ночи жевали все три головы Змея Горыныча. Следом за ними в зал ввалилась, пошатываясь, Машенька в темных солнцезащитных очках.

― Я думал, ― мрачно прохрипел абсолютно мокрый Дед, снимая валенок и выливая из него воду, ― что только мне не повезло, уродская работенка досталась, но гляжу ― у меня еще все неплохо сложилось.

― Ты кем работал, старый? ― мрачно поинтересовалась Бабка.

― Королем, ― приосанился Дед.

― Везуха… ― вздохнула Машенька. ― Небось, дочку-принцессу замуж выдавал? Они тут все на замужествах повернуты. Ур-роды!

― Какую принцессу! ― закричал Дед, взмахнув мокрыми руками, и забрызгал все вокруг. ― Этот король тупой оказался, как вот этот валенок. Что только мне не пришлось делать ― сперва я королеву свою застрелил из пистолета, потом в дудку дул так, что чуть не лопнул…

― Зачем дул-то? ― прокряхтела Бабка, ерзая на стуле.

― Чтобы королеву оживить, ― ответил Дед и, видя недоумение, пояснил: ― Я же сказал ― король был дебилом. Норвежская сказка.

― Кончилось все смертью? ― поинтересовался вползший в зал Волк. Следом за ним вошла и скромно уселась в уголочке Внучка.

― А ты как узнал, Серый? ― удивился Дед.

― А у них тут все так кончается. Тебя как замочили?

― Буквально ― утопили в море, причем в бочке. ― Дед отжал из бороды воду. ― Знаешь, как хреново?

― И знать не хочу, ― отрезал Волк.

Он, с трудом приподняв огромное пузо, через которое шел длинный кривой разрез, грубо зашитый суровой ниткой, дотащился до ближайшего стула. Уместив пузо на стуле, Волк выдохнул, прикрыл глаза и негромко сказал:

― Когда ж я сдохну?

Бабка и Внучка посмотрели на него и заплакали.

В зал вкатился какой-то грязный ком. В нем с большим трудом можно было опознать Колобка.

― Вы чего ревете? ― не понял Колобок, глядя на них заплывшими в щелки глазами.

― Волка жалко! ― прорыдала Внучка.

― Себя пожалей, ― прорычал Волк.

― Себя тоже жалко-о-о…

― Тебя вместе с Бабкой вроде Волк съесть должен? ― спросил Колобок. ― А потом охотники выпускают вас из волчьего брюха… ― Он озадаченно посмотрел на огромное пузо Волка. ― Но если вы тут, то кто тогда ― там?

― Там камни, ― негромко ответил Волк, глядя куда-то в сторону. ― Двадцать фунтов отборных гранитных булыжников. Добрые люди, когда поймали меня и выпотрошили, чтобы достать то, что осталось от Красной Шапочки и ее Бабушки, набили взамен утробу камнями и отпустили ― издыхать в мучениях.

― Погоди ― Колобок нахмурился и зашипел от боли. ― Что значит ― «то, что осталось»? А разве они не «выпрыгнули из брюха Волка, живые и здоровые, и жили потом долго и счастливо»?

Тут Внучка не выдержала и заревела в голос.

― А-а-а… ― Слезы градом катились на окровавленный передник. ― У-у-у… Ы-ы-ы-ы…

Когда Внучку удалось успокоить, она, всхлипывая, поведала остальным ― в зале к тому времени собрались практически все сказочные эмигранты ― как было дело.

― Волк, ― Внучка кивнула головой и на всякий случай указала своей рукой на баюкающего бугристое брюхо Волка, ― встретил меня, как и положено, в лесу. Я ему сказала, опять же, как положено Красной Шапочке, что иду к Бабушке, ― она указала на Бабку, ― несу ей пирожки, горшочек масла и бутылку вина…

― Какого вина? ― не понял Михайло Потапыч. ― Ты же, как моя Машенька ― несовершеннолетняя.

― Это я в советском мультфильме про пионера Петю Иванова и Красную Шапочку несовершеннолетняя. А у этих… ― Внучка указала на окно, ― я неопределенного возраста. Педофилы чертовы!

― Ну, и что там дальше? ― заинтересованно спросил Петушок ― Золотой гребешок.

― А дальше Волк прибежал в домик Бабушки, обманом проник внутрь, убил старушку, ― Внучка снова заплакала, ― оделся в ее одежду, приготовил из ее мяса жаркое, а из крови ― напиток, и когда я пришла… ― она зарыдала, ― угостил меня всем этим… А я ела-а-а-а…. И пила-а-а-а… Как ду-ура-а-а…

― Извращенцы, ― пробормотал Дед. ― И что, никто тебя не предупредил?

― Я предупредила, ― мяукнула Кошка, ковыляя на трех лапах. ― Ну, почти успела предупредить. Но Волк бросил в меня деревянным башмаком ― тем самым, стильным и экологичным, и убил. Насмерть.

― Что было дальше? ― спросил Колобок.

― Дальше, ― всхлипнула Внучка, ― Волк заставил меня раздеться и лечь с ним в постель… А одежду сжег в печи-и-и-и… И только потом был диалог про «А почему у тебя такие большие зубы-ы-ы-ы…»

― Надо было убежать! ― закричал Петушок.

― Она пыталась, ― грустно сказал Волк. ― Отпросилась до ветру по нужде. Но я привязал ее за ногу веревкой и втащил обратно в домик. А потом съел…

― Погодите, ― ошарашенно проговорил Дед. ― Это что получается… ― Он посмотрел на Внучку. ― Ты теперь замужем за Волком, что ли?

― Да какой «замужем». Он же меня… ― Внучка залилась слезами пуще прежнего. ― Сожра-а-а-ал…

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками падающих на пол Внучкиных слез.

― М-да-а… ― протянул Михайло Потапыч и повернулся к Машеньке. ― Я надеюсь, с тобой ничего такого не произошло? Вроде «Золушка» добрая сказка, там сестер в конце выдали замуж за вельмож… Кстати, ты почему хромаешь?

― Замуж?! ― психанула Машенька и задрала подол платья, обнажив ноги по щиколотки. ― На, смотри! Замуж…

Все увидели, что левая нога Машеньки залита кровью и перемотана окровавленными бинтами.

― Как же так! ― всплеснул лапами Михайло Потапыч.

― Что с твоей ножкой, деточка? ― поразилась Бабка.

― Мне ее мачеха ножом обстругала, ― буркнула Машенька.

― Но зачем?!

― Чтобы в хрустальную туфельку влезла. А потом голуби… ― Машенька поежилась. ― Фу, ненавижу… Летающие крысы… Они выклевали мне глаза.

И Машенька сняла темные очки. По залу прокатился коллективный вопль ужаса.

― Убью! ― взревел Михайло Потапыч и принялся метаться, круша мебель, но вскоре успокоился и присел на мраморный подоконник. ― Тут все как в страшном сне…

― А ты кем работал? ― спросил его Колобок.

― Тремя медведями. ― Михайло Потапыч сложил лапы на коленях. ― Дурацкая история, на самом деле. Три друга-медведя, большой, средний и маленький, живут в домике в лесу.

― Погоди, ― не понял Петушок, ― это же наша сказка, не европейская. «Три медведя» называется, и там тоже Машенька…

― Ага, держи карман ― наша, ― хмыкнул Колобок. ― Даже я знаю, что сказка это английская народная, а записал ее британский писатель Роберт Саути. И нет там никакой Машеньки. Там ― бродячая женщина, пьянчужка, которую выгнали ​​из ее семейства, так как она являлась позором для них. Автор пишет про нее: «Наглая, плохая, сквернословящая, некрасивая, грязная бродяжка, заслуживающая пребывания в исправительном учреждении».

― Все так, ― вздохнул Михайло Потапыч. ― Она влезла в дом, все съела, выпила, испортила, сломала, изгадила ― и сбежала.

― В нашем варианте, который написал Толстой, ― добавила Внучка, ― медведи были семьей: папа, мама, Мишутка, а тут ― нет?

Медведь отрицательно покачал косматой головой.

― То есть получается, что три мужика живут вместе в лесу, отдельно ото всех… ― начала Внучка, но Михайло Потапыч оборвал ее:

― Не продолжай. Я по ночам всегда спал спиной к стенке. А что ты хочешь ― Европа.

В это время в зал ввалилась, пошатываясь, Аленушка. Все обернулись на нее. Выглядела Аленушка так, словно попала под каток ― платье порвано, руки в синяках, шея в засосах, помада размазана по лицу, глаза зареваны.

― Аленушка! ― воскликнул Петушок. ― Ты же была Белоснежкой…

― Фак е маде! ― Аленушка сплюнула. ― Эти чертовы гномы… Проклятые ублюдки… Здесь есть водка? Мне нужно как-то забыть эту гребаную неделю…

Аленушка доковыляла до буфета в углу, нашла там шнапс и надолго присосалась к бутылке.

Истории Петушка и Мышки тоже оказались не лучше прочих ― Мышку бесконечно ели коты, причем то глотали целиком, то раздирали на части.

― Особенно меня достал старый Кот из басни Лафонтена, ― пищала Мышка, бережно баюкая в лапках огрызок хвоста. ― Он, тварь, не просто так меня жрал, а под философские рассуждения…

― А меня, ― Петушок ― Золотой гребешок попытался приладить на место выдранные перья, но вскоре бросил эту затею, ― заманил в свою нору и съел хитрый Лис Фокси-Локси. Одно утешает ― вместе со мной он сожрал курочку Хенни-Пенни, уточку Даки-Лаки, гуся Гузи-Пузи и индюка Теки-Леки.

Черная, как головня, Баба-яга, распространяя запах гари и оставляя за собой кучки пепла, дошла до камина и тяжело уселась прямо в угли.

― Мне уже все равно, ― объяснила она. ― Они тут какие-то файерофилы. Хлебом их не корми, дай кого-нибудь спалить на костре. «Ведьма, ведьма». Тьфу.

Затем Баба-яга повернулась к скромно молчавшему Кощею.

― А ты что такой задумчивый, Кощеюшка?

― Мне рассказывать не о чем, ― отрезал Кощей. ― Работы мне тут не нашлось. Они решили, что бессмертный герой ― это слишком. И предложили мне роль Дьявола. Ну, а я отказался. Вот, жду депортации.

Змей Горыныч вползал в зал по частям.

― И не спрашивайте! ― рявкнул он хором. ― После того, как Беовульф поразил меня в уязвимое место, тело разрубили на части и выкинули в море.

Следом за кусками Змея Горыныча в зал вошел Иванушка-дурачок. Выглядел он подозрительно целым и был даже относительно опрятен.

― Иванушка! ― обрадовались все. ― Ну, хоть тебе повезло.

― И не надейтесь! ― пьяно засмеялась в углу Аленушка и икнула. ― Пардоньте.

Иванушка-дурачок горько махнул рукой, усаживаясь на стул.

― Не тяни! ― потребовал Колобок. ― Кем был?

― Глупцом, кем же еще, ― процедил сквозь зубы Иванушка. ― Причем таким… Эталонным! Тесто носил, веревкой обвязав, свинье дорогу от базара до дома объяснял, пух в решете на ветру таскал… А, короче, нечего рассказывать… Позорище. Никого не спас, никого не победил. Ну, а ты-то почему такой помятый?

Вопрос был адресован Колобку.

― Я же был дублером Шалтая-Болтая, ― ухмыльнулся разорванным ртом Колобок. ― Они называют его «Humpty-Dumpty».

― И что? ― не понял Дед. ― Ты вроде должен быть такой весь при галстуке и в этом… как его бишь? А, вспомнил ― в сюртуке! А ты как после погрома в уездном ревкоме.

― Там было так. ― Колобок прочитал стихотворение:

Humpty Dumpty sat on a wall,

Humpty Dumpty had a great fall.

Four-score Men and Four-score more,

Could not make Humpty Dumpty where he was before.

― А по-русски?

― А по-русски, ― Колобок вздохнул, ― летом 1648 года те англичане, которые были за короля, затащили на крепостную стену города Колчестера огромную бронзовую пушку, которая и называлась «Humpty-Dumpty». Войска Кромвеля осадили город и разбили стену под тем местом, где стояло орудие. Пушка упала и раскололась на части. Так родился стишок про Шалтая-Болтая. ― Он помолчал и закончил: ― Думаете, легко каждый раз падать с высоты в тридцать пять футов, разваливаться на куски, а потом какие-то пьяные солдаты собирают тебя, в процессе играя кусками в футбол?

И вновь наступила тишина.

― Надо валить, ― наконец озвучила то, о чем все молчали, Мышка.

― Куда? ― спросил Дед.

― Не куда, а отсюда! ― закричали все три головы Змея Горыныча.

― Скорее! ― взвился Петушок ― Золотой гребешок. ― К Летучему кораблю.

Все повскакивали с мест и бросились к выходу, теряя тапки, предметы туалета и рекламные проспекты туристического агентства «Expat Explore Travel».

На холме, где неделю назад приземлился Летучий корабль, они увидели Лису Патрикеевну. Пригорюнившись, она сидела на камне, глядя на закат.

― Патрикеевна, а где корабль-то? ― спросил Михайло Потапыч.

― А корабль, ― ответила Лиса, ― тю-тю.

― В смысле?!

― В прямом. Юридическая служба Европейского Союза наложила на него арест как на имущество, подлежащее конфискации в соответствии с параграфом… ― Лиса достала из котомки увесистый фолиант, полистала его и кинула на землю ― …они мне тут дали документы… Короче, с каким-то параграфом. Там что-то про замороженные активы, реституции, контрибуции и все в таком роде.

― Это как вообще называется?! ― возмущенно закукарекал Петушок.

― Это называется… ― Машенька подняла фолиант. ― Это называется… ― Она нашла нужную страницу и прочитала: ― «Поддержка российской оппозиции с помощью экономического давления и санкций».

― А по-моему, ― грустно усмехнулся Иванушка-дурачок, ― это просто воровство.

― Привыкай… ― похлопала его по плечу Аленушка и грустно икнула. ― Это Европа, детка.

***

Из сборника:

Пароход современности