Часто случается так, что мы знаем о том или ином историческом событии не потому, что оно сыграло важную роль в судьбе государства и народа, а потому, что историки его описали, а педагоги включили в школьную программу.
К примеру, мало кто не слышал о Невской битве 1240 года и ее победителе, князе Александре Ярославиче, который после победы в ней, получил почетное прозвание Невский.
«Бой Александра Невского с ярлом Биргером»
Красиво, не правда ли? Вот только эту картину следовало бы назвать несколько иначе. Например, так, пусть и несколько длинно: «Вымышленный авторами «Жития» бой Александра Невского с ярлом Биргером, который в экпедиции шведов в устье Невы в 1240 году вообще не участвовал, находясь в это время в Швеции, и не был поражен молодым новгородским князем в глаз, но пусть это останется на совести тех, кто все это придумал, а я художник, поэтому имею право на вымысел! Николай Рерих.»
И напротив, мало кто слышал о Ладожской битве 1164 года (и уж тем более, вряд ли кто сможет назвать имена победителей).
А ведь именно это сражение предотвратило завоевание Новгородской земли за три четверти века до знаменитого сражения на Неве. Да и враги были те же самые — шведы, и цели у них были аналогичными — завоевание новых территорий и обращение их населения в католицизм.
Если хотите узнать о Ладожской битве и о том, почему она оказалась вычеркнутой из нашей истории, то заходите под кат и…
Великий Новгород и Швеция (Королевство свеев, готов и вендов) были государствами-соседями, и их многовековое житье бок о бок в Средние века не обходилось без военных конфликтов, виновниками которых, справедливости ради нужно отметить, были обе стороны. До поры до времени эти конфликты носили характер мелких стычек, прежде всего из за добычи, когда шведы проникали на земли, подконтрольные Новгороду, а новгородцы, в свою очередь, — на шведские территории. О завоеваниях территории соседнего государства и уж тем более о насильственном обращении местных жителей в свою веру речь не шла.
Однако в 1164 году шведы совершили первый достаточно крупный (для тех времен, конечно же) военный морской поход (ледунг) на новгородские земли, что положило начало многовековому соперничеству русских и шведов, которое закончилось только в 1809 году военной победой Российской империи и отторжением от Швеции Финляндии.
Но прежде чем начать рассказ об этом походе шведов, необходимо вернуться немного назад во времени, чтобы узнать, что ему предшествовало.
В 1155 году Карл, сын Сверкера, стал ярлом (военным правителем, князем, если по-русски) Гёталанда («земли готов»). Это был талантливый правитель, умный и, что особенно важно, удачливый. В 1161 году он в битве при Эребру разбил короля-узурпатора родом из Дании — Магнуса Хенриксена. В том же году он был избран королем Свеаланда, ставшего центром объединения Швеции.
В истории Швеции Карл Сверкерссон известен под именем Карла VII (правил в 1161 — 1667 годах).
Собственно, его порядковый номер более чем условен, так как предыдущие шесть Карлов были легендарными конунгами, и были ли они вообще — не вполне понятно.
Во всяком случае, в споре с царем Иваном Грозным, обвинявшим шведского короля Юхана III в худородности, тот в качестве подтверждения древности своего рода приводил именно «короля Карлуса», называемого им первым шведским королем, от которого и ведется отсчет его королевский династии. (Впрочем, в этом идеологическом споре король Юхан III безнадежно проигрывал. Иван IV, откровенно извевавшийся над «мужицким» происхождении Юхана, приводил убийственный аргумент, что он — русский царь — ведет свою родословную от самого первого римского императора — Цезаря Октавиана Августа).
Тем не менее, именно в годы не слишком продолжительного правления Карла Сверкерссона начался процесс превращения Швеции в единое государство. И именно при Карле Швеция получила собственного архиепископа — в 1164 году им стал монах Стефан из монастыря Альвастра. Центром архиепископства стал город Упсала.
В том же году шведы начали поход на Южную Финляндию с целью присовокупить финские земли к своему государству, а языческие племена сумь и емь, населявшие эти земли (самоназвание Финляндии — «Suomi», если кто не знает, то есть, «сумь» по-древнерусски) обратить в католичество. Этот крестовый поход затянется на годы, но в результате на финских землях будет основано епископство с центром в Або (финское название этого города — Турку, но шведы по-прежнему называют его Або).
Видимо на кураже шведы тогда же решили проверить «на слабо» и новгородцев. Тем более что и повод к конфликту имелся: когда-то давно город Ладога (Альдейгьюборг) была передана великим князем Ярославом Владимировичем Мудрым в управление шведскому ярлу Рёгнвальду как свадебный выкуп за Ингигерду, дочь шведского конунга Олава Шётконунга. И вот теперь, более века спустя, шведы вспомнили о своих «законных» правах.
ЛАДОЖСКОЕ ПОБОИЩЕ
30 мая (по новому стилю) 1164 года шведская флотилия в составе 55 шнек подошла к Ладоге. (Шнека — парусно-гребной корабль, имеющий от 10 до 40 весел, с экипажем до 100 человек).
французском гобелене из Байо (кон. XI века):
Шведские шнеки выглядели, конечно же не совсем так, как драккары, изображенные на этом гобелене, но мы должны учитывать условность искусства Средневековья.
Ладожане были предупреждены о шведском походе (возможно, карелами или ижорцами, ненавидевшими шведских захватчиков), а потому успели сжечь деревянный посад, а сами во главе с посадником Нежатою Твердятичем укрылись за крепостными стенами, послав за подмогой в Новгород.
Ладога со времен полулегендарного Рюрика уже давно не являлась столицей, но благодаря усилиям Мстислава Великого (сына Владимира Мономаха) представляла собой сильную крепость, прикрывающую Новгород с севера.
Впрочем, насколько она была сильной, мы можем судить только по тем ее останкам, которые сохранились до нашего времени и по замечательным фотографиям С. Прокудина-Горского 1909 года:
Шведы «… приступиша подъ городъ въ суботу и не успеша ничтоже къ граду, нъ большю рану въсприяшя; и отступиша въ реку Воронаи», — так описывает Новгородская первая летопись старшего извода попытку захватить Ладогу с ходу.
Когда же это у них не получилось, шведы начали осаду крепости. Но 4 июня 1164 года к Ладоге прибыло новгородское войско во главе с князем Святославом Ростиславичем (родным дядей по отцу Мстислава Мстиславича Удатного) и новгородским посадником Захарием.
Думается, шведы не ожидали столь быстрого появления новгородцев, ведь от Новгорода до Ладоги было около 230 километров), поэтому были разгромлены в один момент: «…И победиша и божиею помощью, овы исекоша, а иныя изымаша: пришли бо бяху въ полушестадьсять шнекъ, изъмаша 43 шнекъ; а мало ихъ убежаша и ти язвьни» (из того же летописного источника).
Что и говорить — полная победа!
Враги бежали,потеряв 4/5 кораблей и воинов (до 4300 человек); победители захватили пленных и значительные трофеи — 43 шнеки из 55.
Для сравнения — в знаменитой Невской битве, по свидетельству той же Новгородской первой летописи старшего извода (не считать же серьезным историческим источником «Житие Александра Невского»), русская дружина под предводительством князя Александра Ярославича не сумела захватить ни одной шнеки и ни одного пленного, а шведы, похоронив убитых и прихватив награбленное, смогли относительно спокойно вернуться домой. Зато о Невской битве битве мы помним, а о более масштабной и значительной Ладожской — нет!
Мне удалось найти только одну единственную картину, посвященную этой битве. Это работа Николая Михайловича Кочергина (1897 — 1974), в настоящее время почти забытого художника, известного только лишь тем искусствоведам, которые специализируются на творчестве иллюстраторов фольклорных произведений для детей. (Хотя это несправедливо по отношению к этому замечательному художнику, особенно если учитывать его биографию. Впрочем, возможно, я посвящу ему отдельный пост).
Вот эта картина:
Почему же о такой значительной победе русская история забыла?
Так, в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина Ладожская битва даже не упомянута!
А объяснение, на мой взгляд, здесь довольно простое.
Победитель над шведами князь Святослав Ростиславич был удельным князем, не принадлежавшим (в отличие от Александра Невского) к клану владимиро-суздальских князей, из которого потом вышли великие князья и цари московские. И когда писалась официальная история России, о нем некому было сложить хвалебную оду, которой он заслуживает намного больше некоторых других князей того времени, имена которых всем хорошо известны. К тому же, и князь Святослав Ростилавич и его соратник новгородский посадник Захарий враждовали с могущественным владимирским князем Андреем Боголюбским. И это много объясняет, не так ли?
Благодарю за внимание.
Сергей Воробьев.
TELEGRAM BARCAFFE
Публикация:
Янус Полуэктович Невструев — единый в двух лицах директор института и политолог блуждающий в прошлом и будущем!