Назойливый солнечный луч пробрался сквозь старые пятна убиенных мух на стекле, юркнул в дыру прокуренной занавески и бешено запрыгал по косматой голове комбайнёра Дедюка.
-Яяяяя, аеа ауй яяяя… — завопил Дедюк одними гласными. На тринадцатый день пребывания в синем сумраке луч и правда был весьма тяжёл. Дедюк поднялся с кровати (довольно эпично – так поднимаются казалось бы убитые герои перед последним подвигом), допил со скатерти, отодвинул дверь и вышел на улицу, чтобы уточнить состояние мира на сегодняшний момент.
Мир встретил Дедюка суровой стабильностью. На расстоянии в четыре лежачих Дедюка (случайно измерено в Аванс День) – всё тот же ввалившийся внутрь забор. Через дорогу (в полтора Дедюка) — хата омерзительно трудолюбивой Бабкиной. За спиной – что-то, отдалённо напоминающее дом самого Дедюка. Вроде всё, как тринадцать дней назад.
Но что-то было не так. Справа на два часа должен был быть сарай. Дедюк это точно помнил – в нём комбайнёр иногда прятался от кислотно-салатовых чертят, которые частенько заполоняли дом и вели себя шумно. Но сарая не было. Вернее, что-то появилось между ним и Дедюком, закрывая пасторальный вид. Дедюк сделал титаническое усилие и с хрустом прищурился избитыми лучом веками.
Так и есть. Сарайную видимость закрывала огромная репа. С раскидистой ботвой. Что-то тут не срастается, здраво попытался рассудить комбайнёр. Во-первых, он никогда в жизни ничего не сажал. Во-вторых, на дворе стоял январь (ну примерно). Наверное, поэтому было холодно и лежал снег (Дедюк научился распознавать сезонность по некоторым приметам). А в примерно январе репы не растут. Даже малюсенькие.
Но этим чудеса не ограничились. Из озимой репы доносились какие-то звуки. Дедюк осторожно приблизился к корнеплоду и уловил чью-то речь.
— …Маша, послушай… — доносилось из репы. – Я тоже соскучи.. Ну не ори. Зачем ты постоянно оскорбля… Да похуй мне на их мнение! Один раз живё… Я тебе предлагал!!! Я не виноват, что тебе всё неинтересно! Это ты не начинай! Алё!… Не смей бросать трубку!… Алё!… Бляяяя.
— Эй… — выдавил из себя Дедюк длиннющую для своего состояния тираду. В ответ внутри что-то зашуршало, матюкнулось и залязгало засовами. Дедюк отступил и заозирался в поисках чего-нибудь колюще-летального. Часть репы медленно опустилась, и на свет божий показался рептилоид. Точнее, сначала выглянула тыква-голова, зыркнула красными глазками-черри, шумно втянула носом-картофелиной морозный воздух. Пальцы-корнишоны ухватились за края выходного отверстия, и весь рептилоид лихо выпрыгнул в сугроб, погрузив тело-кабачок и ножки-цуккини в мягкий снег.
— Хера се холодина!!! – вскричал рептилоид и огляделся. – Какая огромная пустошь!!!
— Ты кто?! – округлив глаза, логично вопросил Дедюк.
— Здаров! – бодро ответил рептилоид и представился. – Лёха. Путешественник.
— Ты…?… Откуда?!
— Оттуда! – ответил Лёха, ткнув указательным корнишоном вниз, и вперился помидоровым взглядом в синее небо. – Какой странный потолок… Никогда такого цвета не видовал!
— Это не потолок. Это как его… небо.
— Небо? Что такое небо?
— Ну… это самое… Заканчивается земля и вот оно начинается.
— В смыссссле заканчивается?! Я что, на поверхности?
— Типа.
— Хххха-ха!! – радостно завопил рептилоид. – Я долетел!!! Я долетел! Надо Машке… Оооооой бляяяяя!!! Надо посадить флаг! Ты не против? Уууууууу!!!… Я долетел!!! АААААА!!!!…
Немного успокоившись, Лёха бегло осмотрел репу и приуныл. Землелёт изрядно потрепало, и дороги домой в мёрзлом грунте он вряд ли выдержит. Исходя из личного опыта проживания на поверхности, Дедюк определил, что к Машке Лёха сможет вернуться через месяца четыре.
— Можно у тебя перекантоваться? – спросил Лёха.
— Пьёшь?
— Смотря что и так, знаешь, по праздни…
— Пьёёёёёёшь. Живи, чо.
— Спасибо! Ты не мог бы мне помочь вытащить землелёт? А то он промёрзнет, я хрен вернусь отсюда. Тока погоди, я ща антенну уберу…
Всё ещё в состоянии грогги Дедюк наблюдал, как Лёха юркнул обратно в репу, что-то нажал, и ботва, вытянувшись в струну, со скрежетом опустилась в землелёт.
— Раз-два взяли! – и репу укатили в сарай. Дедюк чуть не умер от неожиданной физической нагрузки. Да, конечно, он был заслуженным комбайнёром. Но это вышло не нарочно – он заснул за рулём и случайно намолол на рекорд области (за это даже выдали грамоту, которую он до сих пор перечитывал в туалете).
— Чем займёмся? – живо спросил Лёха.
— Я в сельпо.
…Водка Лёхе не пошла. Случилось самое страшное, что может произойти с собутыльником при распитии – он абсолютно не пьянел, как бы Дедюк его не поливал. Комбайнёр было отчаялся, но потом вспомнил о мешке ДДТ, который спёр с колхозного склада пестицидов. Продать награбленное не получилось – склад распиздила вся деревня, поэтому предложение наглухо угробило спрос. Лёха развёл порошок с талым снегом, капнул на Лёхину тыкву – и рептилоид блаженно чмокнул. Это была победа химии над трезвостью. С тех пор они ожидаемо зажили душа в душу.
…Лёху было не заткнуть. По вечерам, укутавшись в советское верблюжье одеяло, он рассказывал об увиденных мирах – сотнях маленьких и больших пустошах, которые он открыл. Раскрыв желтозубый рот, Дедюк слушал о сталактитах, уверенных, что это они, а не сталагмиты, растут вверх и доказывающих это переворачиванием фактов с ног на голову; об огромных дино-кротах, притаившихся в лавовых омутах, чтобы сожрать любого, кто зазевается на берегу; о подземных пиратах, бороздящих нефтяные моря в поисках галеонов, забитых до верху сокровищами в виде бутылей с чистой водой; о своём доме, о Машке и войне с брюквоголовыми, считающими, что брюква – избранный Овощным Богом овощ, а все остальные – лишь вредные сорняки.
— А как называется твой мир? – спросил как-то рептилоид.
— Селиваново.
— Селиваново… Красиво. Оно большое?
— Не, домов 20.
— А что дальше?
— Мелехово.
— А дальше?
— Я откуда знаю.
— Ты никогда нигде не был?!
— Чо я там забыл.
— И это он называет меня овощем… Плесни на тыкву, чо сидишь?
…Дедюка снесло цунами вопросов о его мире. И, хотя комбайнёр на большинство из них отвечал «я откуда знаю?!», рептилоид, подстёгиваемый пестицидом, не унимался. Всё ему было интересно, и тогда на помощь Дедюку пришёл телевизор.
— Во, на этих трёх кнопках все ответы, братан.
Трюк с теликом сработал на какое-то время, но ненадолго.
— Ну ок, я всё знаю про Украину и Сирию. А есть ещё какие-нибудь страны?
— Ну… пиндосы есть. Англичанка. Евреи ещё. Но они везде есть.
— А ещё?
— Да много ещё пидорасов всяких.
— А кто такие пидорасы?
— Да бляяяяя… — устало ответил Дедюк, взирая на снежные заносы. В такие моменты он как никогда ждал весны.
…И она пришла, сдёрнула с колхозного поля белую скатерть, растворила серые тучи в тёплом солнечном свете, вдарила по утренней тиши заливистым щебетанием птиц. Ещё немного, и запыхтит Лёхин землелёт, расправит потускневшие антенны и рванёт вниз – к дому, Машке и Дню Победы над брюквоголовыми…
…Беда пришла, откуда не ждали.
-Дедюк!!!! Дедюююююк!!!
— Яяяяя, аеа ауй яяяя…
— Я умираю, Дедюк!!!
Гвоздь. Он предательски высунулся из дверного косяка и подло царапнул Лёхину цуккини-руку до мякоти, когда тот рыскал в поисках пестицидного порошка.
— Ну и чо ты орёшь? Можно ж подорожником как-то это всё…
— Ты не понимаешь!
Заикаясь, рептилоид поведал Дедюку, что будет дальше. Образовавшаяся гниль быстро сожрёт его руку, потом кабачок, а когда доберётся до тыквы… Лёха заплакал красными помидоровыми слезами. Он больше не увидит жену и дом.
— Ты… ты только не закусывай мной, ладно? Не хочу такой смерти…
— Ладно, не закушу.
Хм, подумал Дедюк. «Не закушу»… Закуска… Это могло стать решением для друга. По крайней мере лучше, чем ничего.
… — Иду, хватит в дверь барабанить! – Бабкина встала с кресла и зашаркала в сени. – Кто там?!
— Дедюк!
— Я уже год не гоню, иди отсюдава!
— Сергевна, открой! И это… ты только не пугайся…
…Через полчаса трясения за плечи и хлестания по морщинистым щекам Бабкина пришла в себя и еще раз уставилась на заплаканного рептилоида. На всякий случай осенила его крестным знамением, для подстраховки. Убедившись, что Лёха не загорелся и не заговорил по-арамейски, она успокоилась и выслушала комбайнёрскую идею. Осмотрела рану и согласилась помочь.
— Сначала стерилизуем банку.
Будучи не понаслышке знаком со всеми видами съедобных закусок, Дедюк знал: солёный огурец хранится дольше свежего. А значит, Лёху можно спасти. Дедюк вызвался ассистировать.
— Укроп.
— Даю.
— Смородиновый лист.
— Вот он.
— Жжётся!!! Рука в огне!!!!
— Это соль. Дедюк – анестезию!
— Три кубика ДДТ на тыкву! Держись, братан!…
…Операция прошла успешно. Уже через 20 минут счастливый Лёха рассматривал своё сморщившееся предплечье, закатанное в трёхлитровую банку. Пошевелил солёными пальцами, разгоняя горошковый перец по укропным водорослям живительного рассола.
— Это чудо! Чудо… — зачарованно шептал рептилоид. – Спасибо тебе, Сергевна! И тебе… ДРУГ!
Овощ бросился в объятия Дедюка. Комбайнёр почувствовал себя странно – его никто не обнимал с шести лет.
— Банку не разбей, братан.
…Землелёт выкатили из сарая в начале августа. Лёха набрал в дорогу ДДТ и скрылся внутри, чтобы произвести всякие предполётные манипуляции. Дедюк ради такого случая надел пиджак и спортивные брюки с лампасами. Да, с землелётом тоже были проблемы: выяснилось, что какая-то шальная крыса перезимовала в репе и погрызла аппаратуру. Но тут помогло знание Дедюком всех мест, где росли детали, и хозяев, у которых нет ружей. За одну ночь Дедюк тайно посетил огороды Внучкиных, Жучкиных и Кошкиных. У первых он незаконно приобрёл огурцы-предохранители, у вторых поживился резонатором-патиссоном, а третьи лишились пяти метров провода в виде зелёного лука.
— Прощай, друг. – произнёс рептилоид.
— Береги руку, Лёха. – ответил Дедюк и отвернулся, что-то сглотнув.
Лёха скрылся в землелёте, задраил дверь. Земля под Дедюком задрожала от вибраций включившейся машины. Репа завертелась вокруг оси – сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, и с грохотом ввинтилась в грунт. Лёха полетел домой.
…Следующим летом Дедюк вышел на крыльцо, чтобы уточнить состояние мира на сегодняшний момент. Мир встретил его стабильностью, но что-то было не так. Недалеко от сарая росла капуста. Которую, разумеется, Дедюк никогда не садил. Подойдя ближе, Дедюк сорвал кочан и пригляделся. У этой капусты были странные прожилки. Прожилки, которые складывались в буквы. Дедюк оторвал верхний лист и стал читать. Это было первое письмо от Лёхи.
Каждое лето Лёха ему писал. Писал о себе, о Машке, которая наконец зацвела, хотя врачи давали негативный прогноз. О том, что она дала семена, что они высадили целую грядку детей. Лёха остепенился и завязал с путешествиями. По рецепту Бабкиной он открыл клинику по протезированию, спас тысячи овощных жизней и разбогател до неприличия.
Дедюк не съел ни листочка и частенько и вечерами перечитывал письма снова и снова. И ждал следующего лета. Так прошло четыре года. На пятый август письмо-капуста появилась снова. Дедюк вприпрыжку подбежал к ней и с нетерпением сорвал первый лист. Но почерк был другой.
«Здравствуйте. Пишет Вам Мария, вдова Алексея. С прискорбием сообщаю Вам, что он умер. Тихо и от старости, в кругу любимых детей. Перед смертью он просил передать Вам, чтобы Вы не были овощем. И потребовал, чтобы Вы это пообещали. Всего доброго».
Дедюк никогда не выполнял обещания. Обещания нельзя потрогать, выпить или съесть, поэтому они ничего не значили. Но то ли это было обещание первому в жизни другу, то ли рептилоид действительно заразил его духом авантюризма… В общем, Дедюк набрался смелости, оделся в почти чистое и, выпив на дорожку 200 грамм, пошёл.
…Через 400 метров закончились Селиваново и Мелехово. Дальше простиралось неизведанное. Дедюку остро захотелось домой, но он не сдался и двинулся дальше. Метры давались с трудом, но адреналин от эмоций не давал путешественнику упасть замертво. Дедюк увидел асфальт, по которому ездили странные машины. Они отличались от комбайнов, и были разноцветные. Потом он увидел дом из камня и чуть не сошёл с ума. Выбившись из сил через 359 метров, Дедюк упал в лопухи, где его нашла фельдшер Мышкина, возвращающаяся со станции в родные Супруны. Мышкина закинула на спину тело, в котором еле теплилась жизнь, отнесла к себе домой и выходила. Из вежливости Дедюк на ней, конечно, женился, а через год и полюбил. Ему открылись некоторые интересные вещи. Например, секс вдвоём и тёплая еда из фарфоровых тарелок. Но Дедюка влекла жажда приключений. Он узнал, что через 2.875 метров есть Большой Город. Мышкина поддержала инициативу мужа и отправилась с ним. В Большом Городе Дедюк ошалел настолько, что решил куда-нибудь СЪЕЗДИТЬ. Ходят слухи, что он набрался храбрости, и следующим летом полетит в Турцию.
Но это, как говорится, совсем другая овощная грядка.
***
Кирилл Ситников
TELEGRAM BARCAFFE
Публикация:
