Пальцы на ногах были очень красивы.
С ними всегда так. В шлёпанцах ли они в кучу собраны или из-под одеяла с утра веером торчат – вот не то. Могли быть и получше. А вот вставишь их в тёплое море, в мягкую прозрачную волну, пробитую солнцем – так совсем другое дело. На закате, сквозь подогретую за день воду, пальцы смотрятся просто потрясающе. Можно вечно смотреть на них, переминать ими мелкую гальку или зарываться по самую щиколотку. Каааааайф…
Официантка Полянская изящным па отогнала в сторону стайку размокших окурков, буксирующую белоснежный (ну почти) авианосец-памперс – типичную боевую единицу Черноморского Туристического Флота. Натруженные за смену ноги уже не гудели. Выловив с волны босоножки с ромашками, так и норовившие свалить в родную Турцию, Полянская побрела вдоль берега, наблюдая, как солнце, облачённое в маревный купальник, осторожно опускается в потемневшую воду. Где-то там, за мысом, остался Курорт – никогда не устающий, с лучшим вином из багажника, с лакированными крабами под сенью чурчхел, с рвущим невыездную омоновскую душу блатняком, с зелёным макияжем из-под соломенных шляп. С пролежнями от шезлонгов, выигранных в утренней битве. С мужьями на плечах, проигравшими в застольном перемирии.
И, конечно же, с рестораном «Поплавок», куда Полянская устроилась на лето, чтобы заработать на красный телефон с двумя камерами. Работа в «Поплавке» была большой удачей, ибо заведение носило статус «ВИП» (что и указывалось в названии). Пластиковые столы накрывались скатертями, обложка меню искрилась золотыми вензелями, а на кухне имелся самый настоящий шеф-повар с самым настоящим секретом. Правда, секрет заключался не в приготовлении блюда, а в том, из чего он делает сырое мясо. Ходили легенды, что он тайно держит какую-то фантастическую скотину, ибо из мяса можно было надувать пузыри, а мухи опасливо обходили его стороной по тарелочной кромке.
Полянскую в ресторане уважали. Она быстро училась, и через каких-то пару дней у неё стал получаться восхитительный капучино на основе пакетика «Три в Одном» и хлорированной воды, вскипячённой в липком эмалированном чайнике (если трубы долго не чистили, капучино получался даже с корицей). Посетителям еда очень нравилась, их жёнам – нет, из чего можно было сделать вывод, что Полянская – красивая.
Конечно, у неё были курортные романы, парочка даже продолжалась больше двух дней, и заканчивались так же легко и непринуждённо, как и начинались. Дольше всего у Полянской тянулась курортная дружба. К курортному другу она и шла, изредка матерясь, когда наступала на острую белосемечную шелуху. Вскоре она заметила на берегу статный силуэт в знакомой шляпе.
…Курортные любовники должны быть непременно красивыми. Желательно иссиня-брюнетными, с волевым подбородком и в выстиранной тенниске (только не сетчатой – это уже перебор). Курортные же друзья могут быть какими угодно. Курортный друг Полянской был плоским фанерным пиратом с овальной дырой вместо лица, куда вставляли свои наливные мясистые лики представители отдыхающей среды.
– Тысяча чертей, Полянская! Какого дьявола так поздно, бля?! – вопросил Пират невидимым ртом.
– Горошек грузили. – Ответила та. – А потом я смотрела на пальцы.
…Они познакомились странно. Полянская кипятила воду для капучино, когда с ней стал разговаривать чайник. Полянская не особенно удивилась. Это могло быть следствием чего угодно – от теплового удара до трёхдневной комы от отравления, полученного в результате случайной дегустации секрета шеф-повара. Надо сказать, что, как и любая женщина двадцати лет, Полянская вообще ничему не удивлялась, потому что уже знала об этом мире всё и весьма от него устала. Но потом она узнала, что её сменщица Гнатюк тоже слышала, как чайник иногда странно ругается. Через чайник Полянская договорилась с Пиратом о встрече, и с тех пор каждый вечер они собирались вместе на берегу и водили дружеские беседы.
А ещё приходила Обезьяна. Она была не только инструментом заработка фотографа Лебедько, но и его тайным ангелом-хранителем. Каждый вечер, когда он диагоналями приходил домой, переведя в исполинскую печень все переводы «СберОнлайн» от благодарных воронежских матерей за фотоснимок с «Какааая обезьяяяянка Трофим не трогай руками вдруг заразная!!!» и плашмя падал на сизый матрац, Обезьяна аккуратно снимала с его ног сбитые остроносые туфли и выкладывала на видное место паспорт. Надо сказать, что это было трогательно, но достаточно глупо. Снятая обувь и невредимый паспорт держали Лебедько в твёрдой уверенности, что он умеет пить.
…Обезьяна спрыгнула с шелковицы и, побегав по Полянской, удобно улеглась на её острых коленях.
– О чём сегодня поговорим? – спросил Пират.
– Об Олеге из хостела, – предложила Полянская. Олег был претендентом на новый курортный роман.
– И что тебе в нём не нравится?
– Он рыжий.
– А-А!!! – спросила Обезьяна.
– Что значит «и что»?! Рыжие – они ж как хамелеоны! В жару они красные, в мороз – синие… Два месяца в году только, блять, естественного цвета – в мае и сентябре!
– А-АА!!!
– Не, с Игорем точно всё. – Отрезала Полянская.
– А этот-то чем не угодил?
– Он некрасиво смеётся. Разевает рот как пеликан. Туда, блин, баржа войдёт, ещё и место останется.
– Клянусь богом, ты сдохнешь, облепленная кошками!
– Лучше кошками, чем пеликаном!
– А-АА!!!
– Вот именно.
…Так они могли сидеть до утра, и Полянская совершенно не чувствовала себя уставшей. Может быть потому, что в обществе друзей она не напрягалась быть не собой. Очень ценное преимущество общества друзей.
И каждое утро у них был свой ритуал. Полянская засовывала голову в лицо Пирата, и он её глазами любовался восходом, вдыхал её носом утренний бриз, чувствовал её губами морскую соль.
– Достаточно. – вздыхал Пират. – Обезьяна, отведи меня на бульвар. Скоро повыползают мочекаменные из пансионата.
И все расходились по своим рабочим местам, а Обезьяна бежала хлестать Лебедько по небритым щам, чтобы тот снова продолжил щёлкать экзальтированных карапузов.
…Однажды вечером Полянская пришла на посиделки в таинственном настроении, что-то пряча за спиной.
– Что это ты там прячешь, разрази меня гром?! – Спросил Пират, греясь у костра, заботливо разведенного Обезьяной.
– Теперь ты сможешь всегда смотреть на восход. – Ответила Полянская и протянула Пирату его лицо. Накануне тайна вещающего чайника была ею случайно разгадана. Всё дело было не в нём, а в подставке, на которую официантка ставила кипячёное сырьё для капучино. Подставка, отлипнув от эмалированного дна, грохнулась оземь и перевернулась – и на Полянскую с пола уставился выпиленный лобзиком лик Джонни Деппа. У курортного художника было своё оригинальное видение голливудской звезды, поэтому лицо Джонни выглядело скорее как предсмертная маска жертвы химатаки. Но это, несомненно, был он.
Полянская аккуратно вставила лицо в Пирата. Тот с треском открыл глаза, немного повредив налёт жира и копоти. Посмотрел на Полянскую, окинул взглядом море и звёзды.
– А-АА!!
– Ну и что, зато своё! – Ответила Обезьяне Полянская.
Пират молча снял лицо и бросил его в костёр.
– Нафига ты это сделал?! Ты больше никогда не увидишь мир своими глазами!
– Но тогда я больше не увижу другие миры.
– Какие миры?
– Вариации этого, только другими глазами. Тех, кто вставляет свои лица в моё.
– Я думала, тебе противно, что в твоей голове чужие хари!
– Вовсе нет. Наоборот, я познаю его и знаю куда больше о нём с помощью других. Оказывается, мир может быть ярким, когда идёт дождь. Или тусклым и серым в солнечный день. Холодным в нестерпимую жару и спокойным в распоясавшийся ветер. Иногда я вижу красоту там, где её, казалось бы, нет. Я наблюдаю ужас и чудовищность в том, что привыкли считать идеалом. Это моё сокровище.
Огонь доел Джонни Деппа, навсегда закрыв эту тему.
…Конец августа выжег зелень и покрыл медью даже вечнобелых алкоголиков. Ночи стали вязкими, чёрной ртутью обволакивая клокочущее фейерверками жерло Курорта. Настала пора возвращаться Полянской в родной Ростов. Последний раз она выслушала комплименты посетителей по поводу вкусных пельменей. Последний раз, что пельмени как дохлые медузы – от их жён. Последний раз в году налюбовавшись изящностью своих напедикюренных пальцев, она зашагала на последнюю встречу с курортным другом. Ну и Обезьяной, конечно.
– А-АА!!!
– Я тоже буду скучать, мохнатая дрянь…
– Как там Славик? – спросил Пират.
– Нету больше в моей жизни Славика.
– А-АА!!!
– Да, нравился. Пока я не узнала, что он толкиенист.
– Это плохо?
– Это дебилизм. Он хотел мне приклеить эльфийские уши перед… перед сном.
Полянской показалось, что Пират улыбнулся.
– Хочешь совет? – Спросил он Полянскую.
– Валяй, хули.
– Посмотри мне в лицо.
Полянская пожала плечами и заглянула за лицевой пиратский проём – туда, где за тонким слоем фанеры виднелось море.
– Что ты видишь?
– Чайка срёт на камень.
– Вот в этом-то и твоя проблема. Ты видишь чайку.
– А не надо было? Господи, что ж она ела?!
– Ты предаёшь ей слишком большое значение. Из-за этой… как её, дьявол…
– А-АА!!!
– Точно, спасибо, Обезьяна, из-за перспективы. Чайка кажется тебе слишком большой и значимой. Хотя на самом деле чайка – ничто в сравнении со всем остальным, на что ты не обращаешь внимания.
Полянская пригляделась – и действительно, за неунимающейся чайкой она увидела здоровенную луну, приветственно выложившую золотую дорожку прямо к ногам Полянской, и уходящую очень далеко, за горизонт и дальше, в небе, переходящую в Млечный Путь, по которому летели наперегонки яркие точки спутников. Полянская даже не заметила, как чайка сорвалась с камня и, шумно хлопая крыльями, растворилась в чёрном дёгте августовской ночи.
– Научись смотреть сквозь лица, Полянская. И отделять значимое от незначительного говна.
…Вернувшись в Ростов, Полянская быстро забыла своих курортных друзей. Фанерные пираты и вредные обезьяны не имеют привычки заводить е-мэйлы и переписываться в Ватсапе. Из её жизни исчезли курортные романы, уступив место сексу. Хотя секс – это тот же курортный роман, только в Ростове.
…Поправив зелёную кепку и поставив красный телефон на беззвучный режим, Полянская лицемерно пригласила кого-нибудь к свободной кассе. Здоровенный лоб, распихнув подслеповатых хипстеров, навис над Полянской мускулистым мысом.
– Супербургер, наггетсы и колу, мля.
Полянская посмотрела на него и задёргала глазом.
У лба не было лица. Там был маленький полосатый котёнок, дрожащий под серым косым дождём. Котёнок жалобно мяукнул и прижался к кирпичной стене. Полянская улыбнулась.
– Чо смешного, мля?! – Котёнок оскалился и вздыбил шерсть, имитируя тигра, отчего стал ещё смешнее и одновременно жалостливее.
– Кис-кис-ки… Извините. – Произнесла Полянская и выбила чек.
…С тех пор она стала видеть сквозь лица. За лицами умников она видела стеллажи недочитанных книг с кучей вырванных страниц, то ли непонятых, то ли непринятых. Она видела Хаос в причесанных перфекционистах, ядерные взрывы в неприметных «серых мышах», огромные стальные колонны в маленьких плачущих женщинах. И эту свою суперсилу грех было не использовать в личных целях.
Поэтому Полянская очень удачно вышла замуж. И, разумеется, через год развелась. Просто ей очень понравились его клоуны. Они были очень смешные и уморительно шутили. Но со временем их шутки приелись, а новых они не придумали. А когда они ушли, осталась лишь пустая арена с ворохом жухлых опилок.
… – Ролл Цезарь с курицей ииииии…. – Парень в майке «Марвел» задумчиво почесал рыжую голову и заметно покраснел. – Американо. Маленький. В смысле американо маленький.
– Ща. В смысле чёт ещё тебе.. Вам? – Бесцветно спросила Полянская и вдруг добавила. – Давай поженимся?
Лицо клиента стало синим, но Полянская даже этого не заметила. Она смотрела на море, облизывающее белый коралловый песок. Там, за синим веснушчатым лицом было столько тепла и света, что Полянская не поверила – такого не бывает. Не бывает таких изумрудных мангровых рощ, не бывает такого золотого солнца, не обжигающего, но согревающего. В интернетах нет экзотических картинок такой сочности, хоть годами их фотошопь. И вместе с тем это выглядело так естественно, так уютно и одновременно масштабно… Лёгкий порыв ветра разом сдул с Полянской наработанный годами налёт цинизма и напускной социопатии.
…Я встретил их недавно в парке. Они шли рука об руку – он по мокрой асфальту, она – босиком по коралловому песку, и море лазурными языками волн слизывало её следы. Море, в котором пальцы кажутся безумно красивыми.
***
Керины сказки
Кирилл Ситников