Культура подмены (часть 2)
Приватизация памяти
Одним из самых опасных наследий горбачёвской Перестройки, которое продолжает сказываться по сей день, стало тотальное недоверие народа к собственной власти. Это та мина, фитиль которой тлеет под государственностью всех постсоветских республик, создавая условия для политической нестабильности в нужный момент. Я помню, как это всё начиналось.
В первой половине 80-х я была ещё подростком, так что обо всех аспектах взаимоотношений государства и общества в тот период не могу судить с абсолютной уверенностью. Так что всё изложенное ниже – это моё ИМХО. Впрочем, как и всё остальное. Но на моей памяти государство и люди жили как бы отдельно друг от друга. Политическая жизнь шла по телевизору, где транслировали бесконечные съезды и пленумы, на которых что-то шамкали дряхлые старики. О реакции на эти выступления газеты всегда писали одно и то же: «бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию».
Но всё это имело мало отношения к простым смертным. Разве что подруга моя до четырёх лет боялась, что её съест КПСС. Потому что в телевизоре и по радио всё время звучало: «съезд КПСС». О бытовых проблемах взрослые разговаривали на кухнях и не слишком активно поругивали власть. Но на своих партсобраниях единогласно голосовали «как надо». И эта незамутнённая идиллия раздвоенного сознания нарушалась разве что постепенно пустеющими полками магазинов. Но это был привычный фон нашей жизни. Взрослые овладевали искусством «договориться и достать».
Моё поколение можно упрекнуть в том, что мы продали Родину за джинсы. Согласиться с этим я могу очень условно. Модный шмот был, конечно, знаком престижа в определённых кругах. Но многие из «детей Перестройки» с искренним восторгом приняли поток того, что нам тогда казалось правдой. Слишком долго шлюзы держали закрытыми. Гласность началась в год семидесятилетия революции, и мы попросту захлебнулись в мутном потоке неизвестной прежде информации, не умея отличить правду от полуправды и откровенной лжи, искренность от манипуляции. В годы обучения на историческом факультете я пропустила через себя весь этот поток, а память сохранила детали.
В 1987 году принялись обсуждать масштабы сталинских репрессий и публиковать мемуары пострадавших. В толстых журналах вышли «Дети Арбата» Рыбакова, «Чёрные камни» Жигулина, «Ночевала тучка золотая» Приставкина. В общественное пространство вернулся и на много лет воцарился там изгнанный прежде из Союза Солженицын.
При этом фокус общественного внимания из всей истории сконцентрировался исключительно на сталинском периоде, игнорируя все остальные. Или экстраполируя все издержки этого периода на развитие Союза в целом. А уровень анализа исторических процессов, происходивших в СССР в 30-40 годы, свёлся к паранойе товарища Сталина.
Нечто похожее, кстати, мы наблюдаем сегодня в либеральной среде относительно личности нынешнего президента России. Политические решения Путина тоже пытаются представить следствием маниакальных черт его личности. Вот только сейчас мы сами находимся внутри исторического процесса и можем оценить, насколько этот подход заужен и не учитывает объективных реалий.
Под тем же соусом подавалась и разгоревшаяся на фоне объявленного в СССР «движения цивилизованных кооператоров» историческая дискуссия об альтернативах НЭПа. Сталинская коллективизация противопоставлялась «мягкому пути» Бухарина как наиболее предпочтительный вариант развития для страны. Позицию Бухарина транслировали серьёзные, как нам тогда казалось, экономисты. А мы были привычны к партийной лжи и не готовы к полуправде с «другой стороны». Та «другая сторона» казалась нам правой уже потому, что пострадала от кровавого режима. Во всяком случае, это нам всячески внушалось.
Сейчас я могу судить с большой долей уверенности, что тогда в массовое сознание одновременно внедрялись две идеи. Первая – о благодетельности буржуазного пути развития, когда «рынок сам решает». Недаром в то же самое время начали одобрительно отзываться о Столыпине и его аграрной реформе. О том, что столыпинская реформа захлебнулась ещё при жизни её инициатора, говорилось как-то вскользь. А о том, что НЭП по сути достиг своего предела к 1927 году и не смог справиться с «кризисом ножниц», когда цены на сельхозпродукцию падали, а на промтовары росли, не говорилось вовсе. Потому что эта информация подталкивала к мысли о необходимости ускоренной индустриализации страны. О роли этой индустриализации в победе над фашизмом тогда и вовсе предпочитали забыть.
Одновременно в общество внедрялся и новый тренд, который сегодня я с полным основанием могу назвать «культом неудачников». Вначале всячески превозносились человеческие качества репрессированных оппонентов Сталина, вроде того же «любимца партии» Бухарина. Потом пошла вторая волна реабилитации, когда оправдывались не только невинные жертвы, но и те, кто прежде считался откровенным врагом.
В России культ исторических неудачников ярко проявился на примере того же Столыпина. Или адмирала Колчака, о котором сняли душещипательную фильму в Хабенским в главной роли. Помню, что привела на премьеру полный зал своих учеников. А когда на экране красиво разворачивалась Каппелевская атака, вдруг поймала себя на том, что знаю, кто на той стороне лежит за пулемётом. Та самая Анка из «Чапаева». Наверное, в тот момент я впервые ощутила, что мне пытаются подменить историческую память. За красивой (что спорно, на мою имху) историей любви Колчака и Тимирёвой зритель не имел возможности понять, что победа Колчака в исторической перспективе привела бы к созданию марионеточного правительства под протекторатом Антанты. С дальнейшим расчленением и колониальным разграблением России. Зачем это понимать, когда на экране так красиво? Вот только первого председателя Усть-Каменогорского Совдепа, 23-летнего Якова Ушанова колчаковцы заживо сожгли в топке парохода «Монгол». Об этом зверстве сейчас предпочитают не вспоминать. Оно нарушает картину культа. Не вспоминают и о женах красноармейцев, из которых в Лепсинске черные гусары атамана Анненкова резали ремни. И после этого мне предлагается восплакать о тяжкой судьбе Колчака, преданного своими иностранными союзниками? Помилуйте!
Канонизация царской семьи Романовых – это тоже возвеличивание неудачников. Я, безусловно, считаю расправу с невинными женщинами и детьми преступлением. Страстотерпцы? Да. Но делать святого из человека, который дважды не справился со своей исторической ролью – как правитель и как главнокомандующий! И Кровавым Николая Александровича прозвали задолго до 9 января 1905 года. Исторические ошибки последнего русского самодержца, которые сегодня предпочитают не вспоминать и не анализировать, слишком дорого обошлись России.
В Казахстане, где я живу, культ исторических неудачников привёл к возвеличиванию национального правительства Алаш-Орды, которое в 1918-1919 годах металось между белыми и красными и примкнуло в конечном итоге к красным, так и не реализовав свои демократические мечтания. Просто потому что не имело для этого ни военных сил, ни политической опоры. Кроме того был реабилитирован и возвеличен даже откровенный националист Мустафа Шокай, в годы Второй мировой войны поддержавший Гитлера и участвовавший в формировании так называемого Туркестанского легиона.
На глазах моего поколения произошла подмена исторических героев. На передний план выдвинулись не те, кто вершил реальную историю и имел реальные достижения. Не Амангельды Иманов, устанавливавший советскую власть в Тургайской области, а прекраснодушные, но бесплодные алашординцы. Не Бауржан Момыш-улы, защитивший Москву, а пособник фашизма Мустафа Шокай. Думаю, при желании любой читатель сможет без труда продолжить этот список подмены исторической памяти, в результате которой мы забыли о том, что жили когда-то в «стране героев, стране мечтателей, стране поэтов». Дальше нам предлагалось только стенать о потерях и нереализованных перспективах. И каяться, каяться, каяться…
Закономерным итогом этой приватизации памяти были недавние дискуссии о том, что можно было сдать немцам Ленинград, шельмование Зои Космодемьянской, памятная доска Маннергейму в Питере, отвратительный термин «победобесие». Нам усердно внушали из каждого либерального утюга, что мы не должны гордиться нашей Победой. Что если наши деды и сделали всё это, то мы-то уж точно не имеем к ней отношения. Недавние откровения невнятного татуированного создания с погонялом Моргенштерн – в ту же кассу. Более 30 лет на всём постсоветском пространстве шла приватизация памяти, подмена героев с целью разрушения нашей идентичности, основы Русской цивилизации. Как видим, на Украине в этом преуспели настолько, что отреклись от своих дедов, сражавшихся против нацистов, и возвеличили Бандеру, Шухевича и дивизию СС «Галичина».
Вместо законной гордости за достижения нашей общей Родины в ХХ веке все бывшие советские народы 30 с лишним лет с увлечением играют в навязанную им игру «Найди виноватого». А может хватит?
Автор Ирина Плотникова
Культура подмены (часть 1) Автор Ирина Плотникова
Публикация:
Янус Полуэктович Невструев — единый в двух лицах директор института и политолог блуждающий в прошлом и будущем!