Когда хозяйка устраивала какое-либо застолье, то кошечка её, как только гости рассядутся, выходила из своего домика в свет, принимала в раз и навсегда облюбованном углу позу сфинкса и начинала контролировать происходящее. Свысока. Не суть что с пола. И любой гость, волей-неволей периодически поглядывая на её скрещенные передние лапки и всматриваясь в её пристальный взгляд, в конце-концов понимал, что то и не кошечка его рассматривает, но всевидящее око за ним наблюдает. И потому чувствовал себя не в своей, как говорится, тарелке. И рюмке тож. Отчего любой застольный разговор неизменно упирался в обсуждение кошечки и её аристократических достоинств. Всегда. Доставляя радость и той, и хозяйке её. Ну и тем, кто за радость нашу отвечает.
Когда же кошечка зевала, то возникающая колерная карта из белого, зелёного, розового и красного сама-собой поясняла любому непросвещённому, что значит порода.
Познакомившись с той кошечкой даже я, до того равнодушно относящийся к кошачьим и их родословным, стал пристально, да на храни восхищения разглядывать любого их белого представителя. И невольно сравнивать с аристократкой той.
Кошечка та никогда и ни на кого не шипела, лишь «аськала» иногда, отчего хозяйкой и была названа Аськой.
Каждый день в свой час хозяйка отворяла окно лоджии, выпуская Аську мир посмотреть и себя показать. Благо, дорога туда-обратно и двух метров не занимала. И все дворовые коты с катушек и ближайших помоек тут же съезжали, как только на первом этаже нашего дома отворялось окно лоджии и Аська нисходила во двор. Изысканнейше. Царицей. К помоешным, ясень-пень.
Среди той цветастой и безымянной братии дворовых котов круче всех был серый в полоску кошак, отличавшийся от собратьев не только более глубокими последствиями жизненного опыта на кошачьей морде и ушах, но и наличием имени. Кто и за что прозвал его Марсом мне не ведомо, но имя бога войны за котом среди жителей дома закрепилось круче блох в него вцепившихся.
Аська иной раз могла себе позволить лёгкий флирт и с Рыжим, и с Чёрным, и с иными, коих первые два гоняли как котят малых, но ровно до тех пор, пока рядом не появлялся серый в полоску Марс. При нём и те из уличных бойцов сами превращались в кутят малолетних, тут же вспоминали о каких-тот своих срочных делах, да и валили шустро от Аськи с Марсом куда подальше. Каждый в свою сторону. Через некоторое время обязательно пересекаясь в одном и том же месте, на марсовой личной помойке, которую тот час от часу, то есть на время рандеву с Аськой, сливал как Путин что-то там. При этом стараясь не прослушать хлопка закрывающейся рамы Аськиной лоджии и возвращения Марса в свои владения.
Вот.
Марс хоть и ревновал свою помойку к цветным собратьям, но, как гласит народная мудрость, не объедками едино жив кот дворовый.
Примерно так любовь их и длилась из года в год, как только окно Аськиной лоджии приоткроется. Хозяйка в конце-концов даже капли успокоительные пить перестала, когда в очередной раз и в свой срок возникала дилемма, то ли маяться по соседям и сослуживцам, предлагая прекрасно-белых, хотя уже и беспородных котят в добрые руки, то ли самой банально утопить внеплановый результат кошачьей верности в ведре помойном.
Когда же Аська впервые окотилась марсовым приплодом, то у её хозяйки случилась такая небанальная истерика со слезами и трясучкой во все глаза-и-тело, что дружившей с нею моей жене пришлось срочно оказывать той моральную поддержку, весь вечер отпаивая её каплями всяческими. И до “Наполеона” включительно. При этом снова и снова выслушивая множащиеся с каждой каплей подробности про “отвратительные” серые отметины новорождённых котят её породистой крали.
А так, с последней каплей, та и приняла окончательное решение, что беспородных просто необходимо утопить, дабы те не портили ни породу свою, ни уважение хозяйки среди себе подобных.
Однако топить котят Аськина хозяйка не умела.
А потому, как капли закончились и трясучка отпустила, то та и обратилась к супруге моей, мол, давай… как-нибудь… вдвоём?.. А я тебе помогу!
Вот.
В итоге две сельские интеллигенции в первом колене, в четыре ноги и на четырёх поначалу шпильках, да с двумя авоськами в руках, побежали на ночь глядя по соседям и знакомым. Поначалу. А потом, сломав по шпильке-каблуку и в таком виде забредя в круглосуточный магазин, и далее побежали. По всем подряд. А так, при помощи третьей авоськи с “Наполеоном”, и раздали марсовых котят кому попало. Но, при этом, обязательно добрым людям.
Самого же красивого, позже названного Симеоном Марсовичем, моя жена себе оставила. На радость. И ей, и нам и иже с нам. Включая голубей и воробьёв. Ибо Небо ну очень любит, когда мы радуемся хоть кому-то. Очень-очень!
И вот, как-то открывает Аськина хозяйка окно их лоджии и наша царица, вильнув хвостом, нисходит… Но не в привычный мир простых кошачьих радостей, а в совершенно неизведанную ею бездну кошачьего ужаса. Ибо два здоровущих кобеля уже давно приметили Аськины прогулки, высчитали время её ежедневных выходов в свет ну и дождались часа охоты. И не абы как, а с двух сторон сразу. И как только та приземлилась на все свои четыре лапы, тут же и кинулись.
Аська как и все белые коты и кошки дальнозоркостью не страдала, а потому и заметила псов лишь на подлёте к земле. Впрочем, этой секунды оказалось вполне достаточным, чтобы в миг приземления все четыре лапы её самостоятельно направили кошачье тело в единственное на всей планете Земля спасительное для Аськи место, ‒ в угол проёма под лоджией.
Высоты там, от уровня земли и до основания лоджии, нам и по пояс не будет. Зато псам чётко по-уши стало. А потому те и были вынуждены атаковать Аську не сверху вниз, когда они котиков за шкирку хватают и с размаху оземь бьют, а нос в нос и ухо в ухо.
Дальше вкратце было так.
Псы молча атаковали.
Аська молча оборонялась.
Прохожие молча шли мимо.
Хозяйке позвонили из Винницы…
Псы продолжали атаки уже приглушённо рыча.
Аська держала оборону уже одной лапой, понемногу начиная шипеть.
Прохожие уже начали озираться, слегка притормаживая.
Хозяйка уже секунд как 50 трепалась с Винницей…
Псы озверели и начали лаять.
Аська вздыбилась и со змеиным шипением метнулась в свою первую и последнюю атаку.
Прохожие замерли кто где и стали наблюдать, что будет дальше.
В Виннице сказали, что связь в Виннице дорогая и чтоб Аськина хозяйка перезвонила в историческую родину…
Один пёс завизжал от удара кошачьей лапы по носу, но второй следом накатил Аське по-полной.
Аська заорала как ребёнок и отступила в спасительный угол.
Прохожие начали возмущаться, мол, куда смотрят милиция с ЖКХ и гринписом до кучи.
Хозяйка уже дозвонилась до Винницы…
Псы уже визжали от ярости, не сомневаясь однако, что победа всё-равно будет за ними.
Аська уже орала от страха, понимая, что выхода однозначно нет.
Кто-то из прохожих тоже заблажил, не смея, впрочем, приблизится к разъярённым псам.
Хозяйка всласть трепалась на ридний мови с Винницей, даже не догадываясь, что над её любимой кишкой нависло божественное слово «хана».
Для справки:
– хана (санскрит) – «конец», «смерть», «убийство».
Небу однако неугодно было, чтобы такая добрая и боевая кошечка, да несущая радость не только своей хозяйке, погибла в клыках отребья псового. А посему, нахмурившись, сказало:
– Ау, Марс хренов! Наших ‒ бьют!..
И повторило дважды, с нюансами:
– Своих бьют!!
– СВА БIЮТЬ!!!
Ибо слова эти среди своих волшебной силой обладают, поднимая на́ ноги любого Муромца, даже в самом непотребном его состоянии.
Марс любил эти слова. Они будоражат кровь. Они учащают пульс и активируют всяческие адреналины с эндорфинами. Они делают мышцы стальными, сердце ‒ пламенным, а победу ‒ достижимой. В результате чего бренное и становится вечным.
Ибо есть что вспомнить и котятам рассказать.
Да и у нас, людей, также: эти слова либо придают силы и бросают нас в атаку на собственный страх, сиречь смерть, в результате чего и рождаются поговорки типа «кто прав, тот и сильнее», либо отсекают силу нашу от причины её, и от жизни как следствие. И третьего не дано.
Впрочем дворовые коты, в отличие от людей, и второго-то не ведают.
Марс на своей помойке навострил свои рваные уши. Где бьют? Кого бьют? За что бьют?
Замер.
Прислушался.
Учуял.
Точно, бьют кого-то псы.
Точно, кого-то из своих псы бьют.
Точно, кого-то знакомо-мяукающего псы убивают.
Блин-горелый, да то ж любовь моя орёт…
Впрочем, последняя мысль посетила Марса уже на ходу. А точнее – на лету.
Позже некий очевидец мне так рассказывал случившееся позже.
Марса я не сразу заметил; не было никого возле псов и вдруг нате, сидит между ними кошак полосатый и облизывается. А псы уже с головами под лоджию залезли, с двух сторон кошку ухватить норовя. Та не сдаётся, отбивается, да когтями по морде тому, кто ближе. Тот с визгом наружу вылетает. А следом и напарник поскуливая отступает. Марс меж теми оказывается, сидит себе, лижется спокойно, чистоту как в мирное время наводит. А псы в раже своём и не видят кота, так их Аська раззадорила. И снова мордами под лоджию. Аська снова отбивается, да так, что те оба хвостами наперёд выскакивают. Марс ‒ опять меж теми оказывается, начищается, блох переводит. Те снова к Аське.
Тут Марс, видимо блоху словив, и молвит, презрительно:
– Мiау!!!
В смысле:
– Ау, вашу сучью мать! Хорош с бабой воевать.
Псы заткнулись, не понимая кто на кого и откуда мявкает. Посмотрели друг на друга. Затем на Аську. И лишь потом заметили замухрышку в серую полоску.
– Ну ты, жук колорадский, совсем страх потерял? – гавкнул один.
На то Марс задрал голову и посмотрел на небо, как бы спрашивая чего.
Псы тоже задрали головы, как бы прислушиваясь.
Пролетавший мимо воробей капнул между ними.
– Хрен вам! ‒ мявкнул Марс.
Псы опустили головы, посмотрели на того, потом друг на друга. Затем один вильнул хвостом, мол, переходим к варианту «ω», да и бросились в один миг на Марса с противоположных сторон.
Вектора их, сошедшиеся чётко лоб в лоб брызнули в небо жалким воем.
Марс, отскочивши чётко на один отскок, зафиксировал их жалобный вой своим победным мяуканьем.
Прохожие замерли в непонятках.
Хозяйка вышла на лоджию с телефоном у уха, подивиться на толпу за окном.
Псы очухались от сотрясения и снова кинулись на Марса, решив уже по-взрослому устроить тому клещи-с-котлом, а себе ‒ суп-с-котом.
Прохожие шарахнулись кто куда.
У хозяйки ёкнуло сердце: «Аська…».
Марс же, заложив хвост “право на-борт” и описАв циркуляцию, начал уводить псов подальше от аськиной лоджии. Не удаляясь от них, но и близко не подпуская к себе. При этом грамотно минуя клещи и котлы противника.
Псы даже притормозили, отдышаться и посовещаться.
Марс тоже присел неподалёку и снова за блох принялся.
На совещании псовые вполне логично решили, что придушить кошака смогут загнав того к стене дома.
Марс с псовой логикой спорить не стал, невидимо ухмыльнулся и сам демонстративно без спеху направился к стенке той. Мол, помирать ‒ так помирать. Псы радостно заблажили и кинулись на Марса, что струи немецких брандспойтов на генерала Карбышева. Тут-то Марс и сотворил свой гениальный кульбит-гамбит через известное всем котам вентиляционное отверстие в основании дома, где и скрылся в подвальной гринписовой, т.е. ещё недератизированной, благодати.
А Аська тем временем спешно на трёх лапах вернулась из спасительной под-лоджии в родные хозяйские объятья, да со слезами и трясучкой пополам.
Тут-то среди прохожих и раздалось робкое «ура».
А следом и Небо облегчённо выдохнуло:
– Слава Богу, есть ещё люди в городке.
***
Публикация:
