Митя вышел на лестницу покурить, услышал, как за соседней дверью плачет ребенок. Ну, плачет и плачет, ребенок же. Кто живет напротив, Митя хорошо знал, поэтому был уверен, что ничего плохого с маленьким Семой не происходит. Докурил сигарету, хотел вернуться в квартиру, мальчишка продолжал плакать. ,,Черт, ну чего я лезу?’’ – подумал Митя и нажал на кнопку звонка. Уже приготовился оправдываться, что мало ли что, но дверь никто не открывал. А Сема за дверью с надеждой спросил: ,, Мама?’’ И через несколько секунд опять:,, Мама?’’ И, не дождавшись ответа опять горько заплакал.
Семке недавно исполнился год, вроде бы, совсем маленький еще, а его, почему-то, никто не успокаивал. Что там происходит, вообще? Инга, соседка, была хорошей матерью и Сему любила.
Этаж у них был последний, и соседи, делая ремонт, присоединили себе часть чердака, сделав мансардный этаж. Митя снял навесной замок с двери на чердак, который никогда не закрывался, оторвал полоску бумаги, выполняющую совсем непонятную функцию и поднялся наверх. Осторожно вылез в слуховое окно и медленно, почти на четвереньках, добрался до мансардного окна, которое было приоткрыто.
Митя лег на живот и тихо позвал:
– Сема, ты чего плачешь?
Через несколько секунд ниже этажом раздалось:
– Папа?
Митя подумал немного и ответил:
– Папа, да, папа. Семочка, почему ты плачешь?
– Мама, мама, – торопливо заговорил ребенок.
– Мама сейчас придет, не плачь, а я тебе расскажу сказку. Жил – был кот, большой и черный, и был он очень добрый, – усмехнулся Митя, представляя своего Яшу, – он очень любил мальчика, сына своей хозяйки. Кот спал с ним рядом, следил, чтоб мальчику не было страшно по ночам, чтоб не было скучно, пока мамы нет дома, он любил смотреть в окно, встречать мальчика у дверей, он очень этому мальчику помогал не грустить. Вот такая киса. А как киса говорит, Сема?
– Мяу, мяу, – послушно ответил ребенок, потом засмеялся и снова сказал, – мама!
И тут в комнату вошла Инга.
– Ух ты, вот кто у нас сегодня Карлсон. Привет, Мить, а ты чего там?
– А ничего, собственно, Сема плакал, один ребенок был, а так нормально все.
Инга смотрела на него и не отвечала. Через минуту Мите надоели эти гляделки и он аккуратно полез назад, спрыгнул на чердак через окно, спустился на этаж. На площадке его ждала Инга с Семой на руках:
– Спасибо, Митя. Правда, я очень тебе благодарна.
-Чего случилось-то, ты где была? И мама твоя где?
– Мить, давай потом, вечером как-нибудь поболтаем, хорошо? – вздохнула Инга, и зашла в свою квартиру.
– Да не вопрос, – пожал плечами Митя, и зашел домой.
С Ингой они знакомы были с детства, не так, чтобы дружили, она младше, но здоровались, как дела интересовались. Учились в разных школах, Митя на Фурштадской в физико-химико – биологической, а Инга с другой стороны, на Кирочной, в английской. Общались в разных компаниях, потом Инга замуж вышла, Сему родила. Вот, собственно, вся история. Но если она хочет что-то рассказать, он послушает. Или она из вежливости? Ладно, на работу надо собираться.
Вечером, где-то около десяти, Митя опять вышел с сигаретой на площадку. Курил он не много, на работе вообще нельзя было этого делать, поэтому наслаждался каждой из четырех-пяти, выкуренных за день.
Дверь напротив открылась, выглянула Инга. Вышла, тихо встала рядом. Молчала. Ну, ладно, Митя тоже молчал. Он очень ценил минуты покоя и уединения, поэтому не отказывал в этом другим.
– Пойдем, чай попьем, – предложила Инга, когда Митя потушил сигарету.
Митя кивнул, чуть развел руками:
– Да, давай, с удовольствием.
Вошли в квартиру. Она была переделана под современные стандарты. Выделенная небольшая прихожая и одно большое помещение кухня – столовая – гостинная, дальше одна спальня, две спальни наверху и по санузлу на каждом этаже.
-Семка спит уже, тихо посидим, да? – начала Инга, разливая чай и выкладывая со сковородки блинчики с мясом.
– Я в магазин ходила, – начала Инга, – совсем ненадолго. Семка спал, я думала, сбегаю быстро. А он проснулся.
– А мама твоя? Она с Семой раньше оставалась. Случилось чего? – спросил Митя, – блины зачетные, кстати. Вкусно.
– Ешь, ешь, – улыбнулась Инга, подкладывая блины в тарелку, и добавила неожиданно, – развожусь я.
– Чего вдруг? – искренне удивился Митя.
– Не знаю, как объяснить. То есть, я знаю, почему развожусь, но причина не понятна никому. А я вдруг поняла, что не могу сделать счастливым мужчину, если я сама несчастлива. Мы перестали разговаривать, вместе гулять. Меня раздражало все, кроме Семки. Арсений уставал на работе, я дома. Причем, я уставала не столько физически, сколько морально. Могла сорваться, кричать. Обзываться. Ужас, в общем. Он мне: ,, Больная, больная.’’ А мне еще хуже, понимаю, что скажи я другие слова, поведи себя по другому, и все нормально было бы. А нет, лезет из меня. И месяц назад я сорвалась из-за мелочи опять, сказала что-то, дверью стукнула, а Арсений … кинулся на меня с таким лицом, страшно, хватал за руки, за волосы. Не бил, нет. Покидал, повалял. Тоже много чего сказал. Я велела уйти. Замки поменяла. Вот. И знаешь, когда я рассказала маме, объяснила, почему я решила расстаться с мужем, она мне сказала, что я сама виновата. Представляешь? Я. Виновата. Я понимаю, если бы он меня обозвал всяко, дверями стучал или на развод подал, то да, мама могла сказать, ты, как бы, дочь, виновата. Но руками меня нельзя трогать. И своих детей нельзя давать в обиду всяким мужикам, маленькие они, эти дети, или большие. В общем, она пока не приезжает.
– Да уж, история. Так ты точно решила? Или обида это?
– Точно, Митя. Муж – это же сексуальный объект, вообще-то. А какой может быть объект, если тебя по полу валяли? Нет уж. Да и спокойно стало сейчас. Мне няню надо надежную, на работу выхожу. Я же логист хороший. Англоязычный.
– Понятно. Я с мамой поговорю. Она на пенсии, но, может, решит подработать, тем более, она столько лет проработала педиатром.
-Правда, Мить? Это было бы замечательно. Я тетю Алю давно знаю, и за Семку была бы спокойна. Я, кстати, к эндокринологу ходила, таблетки пью сейчас.
– Чего там?
– Митя, давай начнем обсуждение прочитанного не с моей медицинской карты! – засмеялась Инга.
– Да чего там обсуждать, любой знает про послеродовую депрессию, гормональный сбой. Просто раньше надо было к врачу идти. Ладно, отдыхай, спасибо за чай, с мамой поговорю, – Митя простился и вышел на площадку.
Он решил выкурить еще одну сигарету и спать. Тут дверь в их квартиру приоткрылась и мать вышла к нему.
– Митя, я жду тебя. Нам надо поговорить.
– Ты не спишь? Хорошо, сейчас приду. У меня к тебе тоже разговор есть, кстати, – улыбнулся Митя.
– Митя, – начала мать, когда он зашел на кухню, – не надо этого делать.
– Чего делать? – не понял сын.
– Ничего не надо. Не пара она тебе, у неё муж бизнесмен, а мы простые люди, ну куда нам. Она разводится, вроде, мать её жаловалась по соседски, но вряд ли ты её заинтересуешь.
– Мама, – Митя чувствовал, что закипает, – ну о чем ты? Хотя нет. Вот скажи мне, откуда в тебе это? Хоть бы, лишь бы? Люди-то вот, а нам бы уж как-нибудь ? Ведь ты была замечательным педиатром. А я? Я на олимпиадах по химии, биологии среди первых всегда!
– Да, я помню. Я всегда тобой гордилась!
– Спасибо… Я знал…Мама, ты понимаешь, что своим хоть бы ты мешала? Даже рыбацкая жена с разбитым корытом имела весьма здоровые амбиции. Мечтать-то можно обо всем без ограждений из колючей проволоки.
– Я жила для тебя! Больше не вышла замуж!
– Я в курсе, мама! Какой нормальный сын позволит матери стать счастливой? Точно не я. Ох… Так почему же я не подхожу Инге-то? Я, между прочим, отличный ортодонт, ко мне запись на месяц вперед. Я зарабатываю хорошо.
Митя замолчал. Смотрел на мать.
– Что ты мне сказать хотел? – вспомнила она.
– Завтра поговорим, хорошо? Я спать, – развернулся и ушел в свою комнату.
Сел на кровать:,, Не подхожу я, видите ли. А вот и да.’’- и заулыбался.
На следующий день Митя все-таки поговорил с матерью, и та, на удивление, быстро согласилась. Детали они с Ингой оговаривали сами, на чем сошлись, не сказали, но обе были довольны. Через неделю Инга вышла на работу, и какое-то время Митя её не видел. А через месяц примерно Алевтина Павловна робко сказала сыну, доставая рыбу из духовки:
– Хорошая девочка. Я про Ингу, сынок.
-Я понял, мама. Я вот думаю на наш корпоратив новогодний её пригласить, пусть развеется.
– А пригласи! – согласилась мать.
Инга согласилась пойти с Митей в ресторан праздновать приближающийся Новый год с его коллегами. Там много смеялась, охотно общалась, и, заметив интерес яркой брюнетки к Мите, отчего-то заревновала, а потом, захмелев от шампанского, ничего не сказала Мите, когда сидя за столиком тот её приобнял.
Опять пришла зима. Митя проснулся. Детская кроватка стояла впритык к их кровати, он поправил дочке одеяло. Пришлепал заспанный Сема:
– Я с вами хочу, – забрался к ним, Инга чуть подвинулась, сын улегся и почти сразу уснул, следом пришел кот, такой же заспанный, огромный и черный, запрыгнул на кровать, привалился к мальчику под бочок. Мигала елка, за окном падал снег. Сегодня Новый год.
Публикация:
