В старой Литве полное название государства звучало как “Великое княжество Литовское, Русское, Жемайтское и всех прочих” – и если с литовцами и (бело)русами и так всё понятно, то кто же такие жемайты?
Жемайтия – “Нижняя земля” (в противоположность Аукштайтии – “Верхней земле”, основной части Литвы с Каунасом и Вильнюсом), также известная в европейских языках как Самогития, а в русском – как Жмудь, всегда стояла особняком. В 14 веке Литва четырежды отдавала жмудь крестоносцам, и четырежды жмудь поднимала восстания, лишь после Грюнвальда (де-юре в 1422 году) войдя в состав ВКЛ как Жемайтское “староство, приравненное к воеводству” – это примерно как “волость, приравненная к губернии” или на современный лад – Жемайтский автономный округ. Вплоть до ХХ века жемайты считались отдельным народом, а их диалект столь обособлен, что многими выделяется в отдельный язык, на котором есть даже своя википедия. И именно жемайты, а не литовцы – “последние язычники Европы”, их крещение Витовт и Ягайло объявили в 1413 году, и в каком-то смысле оно не завершилось до сих пор. Настоящая Жемайтия с тех пор сильно сжалась – фактически из неё выпали приморские Паланга и Кретинга, индустриальные Шяуляй, Кедайняй и Паневежис, земли вдоль Немана… и всё-таки жемайтов около 500 тысяч человек, то есть 15% населения Литвы.
О Глубокой Жемайтии у меня будет три поста: про Тельшяй – её столицу, про Жемайтскую Кальварию – её святыню, но для начала про Нижнюю Литву в целом: Жемайтский национальный парк, епископский Варняй, музей в Тельшяе.
Обособленность жемайтов видна невооружённым глазом – вроде и литовцы, но – другие: суровые, архаичные, словно вырезанные из замшелого дерева. Местами в Жемайтии возникало ощущение, что я где-то в Архангельской или Кировской области. Жемайтия – может и не самая бедная часть Литвы, но самая неуютная… однако это не тот “неуют”, который вызывает желание уехать поскорее, а напротив – который даёт почувствовать себя “не туристом, но путешественником”.
2.
Жемайтский язык звучит действительно иначе, чем литовский – это заметно чисто на слух даже человеку, по-литовски не знающему ни слова. Вот для сравнения первые строчки литовского гимна – жемайтский вариант справа:
Lietuva, Tėvyne mūsų, Lietova, Tėvīn mūsa,
Tu didvyrių žeme,
Iš praeities Tavo sūnūs Ėš praeiteis Tava sūnā
Te stiprybę semia.
3.
Первый раз Жемайтию сдал крестоносцам ещё Миндовг в 1254 году, однако уже через 11 лет восставшие жемайты изгнали рыцарей. Более того, есть версия, что убийцы Миндовга Тройнат и Довмонт были именно жемайтами, не простившими ему сговора с немцами. Однако в 14 веке именно Самогития обычно принимала первый удар тевтонцев… но Литва при Гедимине и Кейстуте была достаточно сильна, и второй раз жмудь сдал в 1382 году Ягайло, однако и тут жемайты взбунтовались и победили. В 1398 году Жемайтию отдал уже Витовт, и даже сам подавил последовавшее за этим восстание – четвёртая передача Нижней Литвы крестоносцам состоялась в 1401 году, и в общем это много объясняет: от такого “подарка” немцам вреда было гораздо больше, чем пользы. Как гуцулы в Западной Украине, жемайты были самой воинственной и твёрдой в защите родной земли частью литовской нации – хоть в тевтонских войнах, хоть в русско-польской войне 17 века, хоть в восстаниях 19 века, хоть в 1940-50-е годы. Символом Жемайтии традиционно был Медведь в противоположность аукштайтскому коню… впрочем, тут и своя порода лошадей есть.
4.
Что же до Крещения, то основные его события пришлись на 1413-17 год – но лишь формально: ещё в 16 веке язычество в Жемайтии цвело пышным цветом, да и сейчас оставило немало пережитков. Даже по меркам Литвы Жемайтия переполнена деревянной скульптурой:
5.
Это и самый наглядный экспонат Жемайтского музея в Тельшяе – посмотрите, самые настоящие христианские идолы!
6.
Много и традиционных церковных скульптур. Грубые жёсткие лица – характерная черта и самих жемайтов, и их деревянных “портретов”:
7.
А это (там же), как я понял – украшения домов:
8.
Хотя в Жемайтии был выборный староста и собственный сейм (проходивший в разные времена в Кедайняе и Расейняе), всё же её “первым лицом” был епископ. Возможно, как ответ на языческие традиции Жемайтия переполнена всевозможным католическими святынями – от уже упомянутой Жемайтской Кальварии до местечка Шилува, где произошло первое в Европе официально признанное Папой Римским явление Богоматери (1646). Придорожные и домовые кресты и каплички здесь также встречаются чаще, чем в среднем по Литве. Очень много красивейших кованных крестов, которые часто можно видеть и на домах.
9.
Но в противоположность им – висящие на стенах домов тележные колёса, видимо обозначающие Солнце:
9а.
Вообще, Жемайтия очень богата историей – монастыри и храмы (например, один из красивейших в Литве Титувеняй), усадьбы (самая интересная из которых – принадлежавший Огинским Риетавас, в конце 19 века превратившийся в литовский центр высоких технологий с первой в стране электростанцией и телефоном)… здесь можно провести несколько дней, но у нас в запасе столько не было, и я решил сосредоточиться на том, что связано с местной спецификой. Около Плунге – городка с другой усадьбой Огинских – мы свернули в сторону Жемайтского национального парка, созданного в 1991 году вокруг Плателяйского озера.
10.
Тут на самом деле тоже много всего, в каждой деревне какая-то достопримечательность – от миниатюрных частных этнографических музеев до советской ракетной базы (“музей Холодной войны”, и кабы не были на аналогичном объекте на Украине, причём той же командой – наверное заехали бы), но краткий маршрут я наметил через сёла Бержорас и Плателяй с деревянными церквями – давно заметил, что село, сохранившее церковь, всегда целостнее и самобытнее. Однако первую остановку сделали в состоящей из десятка домиков деревне Бабрунга, увидев старую (1816) водяную мельницу:
11.
В ней, как оказалось, живёт художник Леонард Чернаускас, устроивший тут свою мастерскую, галерею (стиль похож на Чюрлёниса) и маленький этнографический музей. Нам он провёл экскурсию по мельнице и подарил проспектик национального парка, впоследствии пригодившийся в сёлах. Вот его сайт (только на литовском).
12.
Дальше пара зарисовок по дороге. Лодка-клумба – это очень по-литовски:
13.
Чистые и тихие озёра, коих тут очень много:
14.
И почти на каждом – агроусадьба. Ох, как я жалею, что мы ни разу не переночевали на такой!
15.
Конечно, слова о “неуютности” Жемайтии к национальному парку не относятся, и даже наоборот – одно из уютнейших мест Литвы:
16.
Ну а вот и следующая остановка – Бержорас, маленькое село с деревянной церковью меж трёх озёр – Бержорас (Берёзовое), Ильгис и Жедялис. По легенде, как-то в 15 веке местный крестьянин увидел на берёзе образ Богоматери и отнёс его в Плателяй, откуда ночью образ исчез и вновь обнаружился утром на той же берёзе. Стало ясно, что надо строить костёл… а где костёл, там и село. В нынешнем виде церковь Святого Станислава срублена в 1746 году:
17.
Увы, она оказалась заперта – но даже больше впечатляет окружающее кладбище:
18.
Колоколенка характерной формы:
19.
И ещё более старая часовня Иоанна Непомука конца 17 века. Деревянная церковь 17 века в Литве всего одна, да и та латышская, то есть это старейший сохранившийся памятник литовской культовой деревянной архитектуры:
20.
Дальше я увидел часовню, за ней ещё и ещё – и догадался: кальвария! Об этом явлении я уже рассказывал в Вильнюсе – “макет” Крёстного пути и маршрут крёстных ходов, представляющий собой последовательность “сюжетных” часовен (“Христос у Пилата”, “Распятие” и т.д.). Язычество не при чём – традиция эта пришла в 16 веке из ревностно-католической Испании. Две главные кальварии Литвы – в Вильнюсе и городке Жемайтская Кальвария, а самые маленькие целиком умещаются на дворе одного храма. Эта средняя – в ней 16 деревянных часовен (1759-60), охватывающих всё село.
21.
Увидев, как я фотографирую часовню, ко мне подошёл мужик с удочкой и в кирзовых сапогах, сказал “Лабас ритас!”, на что я ответил “Здравствуйте!”. Русские туристы – нечастый гость в этом краю, поэтому дальше разговорились. И более всего мне запомнился следующий диалог:
-А что часовню фотографируешь?
-Так интересно же. У нас они другие.
-Да ну, чего часовню фотографировать? Богу молиться по-разному можно… (и дальше чуть изменившимся голосом) Я, например, под деревом молюсь. И когда в озеро захожу, воде молюсь. По-разному с Богом разговаривать можно…
Сел на велосипед да укатил. Я же от такого ощутил лишь мороз по коже – передо мной живое литовское язычество! Ну, скорее двоеверие – но настоящее, подлинное: в сельской глуши неоткуда взяться родноверу. Да и правда, что такое 600 лет для религии? Я знал о язычниках среди наших финно-угорских народов – по 3-5% мордвы и удмуртов и около 40% марийцев, на чьём молебне в Священной роще я был в 2008 году… но с тех пор никогда не сталкивался с живым язычеством – лишь его историческим наследие да искусственными адептами из городов.
22.
Следующая остановка – Плателяй, “столица” национального парка, уже не деревня, а вполне серьёзное местечко (около 1 тыс. жителей), в 1792 году успевшее даже получить Магдебургское право. На въезде – небольшая усадьба Огинских (основана в 1772), которую мы, впрочем, проехали без остановок, из окна увидев в том числе огромный Ведьмин ясень (обхват более 7 метров).
23.
Здесь тоже есть деревянный Петропавловский костёл (1744):
24.
В принципе они по всей Литве похожи и снаружи довольно примитивны – крестообразный план и минимум изысков:
25.
Здесь шли похороны, и на крыльце стояли жемайты в чёрных широкополых шляпах, напомнившие мне цыгана Малькиадеса из “Ста лет одиночества”. Они глядели на нас очень недобро, и всё же я не смог не сделать кадр с интерьером – обычным интерьером литовской сельской церкви:
26.
Наверное, дом ксёндза или церковно-приходская школа:
27.
Центр местечка:
28.
На главной площади – Святой Флориан, покровитель пожарных и погорельцев. Похожая статуя есть и в Румшишкесе (сектор “Местечко”), и была в прошлом непременным атрибутом литовских местечек. Сюжет везде один – заступник Флориан льёт воду на горящий дом.
28а.
Рядом целых два памятник независимости – старый (1928) и новый. На последнем обратите внимание на даты: “1941-1944-1953”. Как гуцулы были самыми непримимыми бандеровцами, так и жемайты – самыми непримыми “лесными братьями” (при всей оппозиционности литовцам).
29.
Ещё тут есть смотровая площадка с видом на Плателяйское озеро, представляющее собой “звезду” из нескольких плёсов, но мы увидели его лишь с другой стороны:
30.
Теперь перенесёмся на противоположный конец Глубокой Жемайтии – если национальный парк в 30 километрах северо-западее Тельшяя, то городок Варняй (1,3 тыс.) – в 40км южнее. Сейчас, кроме трёх архитектурных памятников, он весьма невзрачен и стоит в довольно унылой местности – но с незапамятных времён и до 1862 года он был фактической столицей Жемайтии. Известный до 15 века как Медининкай (не путать с Медининкаем под Вильнюсом!), в историю он вошёл победами над крестоносцами в 1320 и 1398 годах. Более того – здесь находилось крупное капище, с разрушения которого в 1413 году Витовт и Ягайло начали Крещение жемайтов. Варняй (уже под этим названием) стал резиденцией епископа, который в новокрещённом краю выполнял фактически роль наместника над сеймами и выборным старостой.
31.
Над городком довлеет здание семинарии (1770-е) с видимо воссозданной колокольней из силикатного кирпича. На углу – памятники самым выдающимся епископам, внутри есть музей, к моменту нашего приезда закрытый. Возраст Варняйской семинарии очень почтительный – основана в 1469 году.
32.
Честно говоря, я не задумывась принял её за епископский дворец (так как знал, что он тут есть), но лишь дома обнаружил, что на самом деле “дворец” выглядит так, и вспомнил, что даже проходил мимо – но не признал и не заснял. Однако такое бессребреничество на фоне огромной семинарии не может не впечатлять. Дом, видимо, начала 19 века – в 1864 году, после Польского восстания, резиденция вместе с семинарией была перенесена по указу Муравьёва-Виленского в Ковно, что поставило крест на жемайтской автономии.
Школа времён Первой республики – по соседству с бывшей семинарией:
34.
В основном Варняй выглядит так – некогда это был деревянный старый городок типа Кельме (см. здесь), но почти всё сгорело в войну, и ныне 9/10 его застройки – силикатные малоэтажи:
35.
Вдалеке костёл Святого Александра:
36.
А в сотне метров от семинарии, совершенно невзрачный на её фоне епископский собор Святых Петра и Павла (1681-91):
37.
Но именно этот храм был основан в 1416 году вместо капища. В его подвале – усыпальница епископов, но когда мы приехали, был заперт даже двор:
38.
Однако архитектура тут для храма такого значения на удивление невзрачная – банальный сарматизм рубежа 17-18 веков. Не знаю, какой там интерьер (наверное очень красивый?), но судя по экстерьеру – местные епископы явно были аскетами…
39.
По дороге к Александровском костёлу. Кто-то вешает на свой дом крест:
40.
А кто-то – солнце:
41.
Александровский костёл (1804) был уже не епископским, а приходским, но основан тогда же – в 1416 году (ведь Александр – христианское имя Витовта). Один из крупнейших в Литве деревянных храмов. Надпись на фасаде – “600 лет крещению Жемайтии”.
42.
Во дворе капличка:
43.
В зале – расписной потолок:
44.
А здания на площади перед костёлом – явно времён Первой республики. Каменная, кажется, управа и деревянные остановка и павильончик не совсем понятного значения. А как пристально смотрели на нас местные! Это не национальный парк, туристы сюда забираются редко. Я люблю такие забытые места с большой историей – в них даже её обрывки компенсируют свою скудность подлинностью.
45.
В 1926 году Жемайтская епископия возродилась – но с центром уже не в Каунасе, а в Тельшяе, который и стал “столицей” жемайтов. Вообще, это было время национального ренессанса, и уже в те времена в Тельшяе появились жемайтские национальные гимназия, театр и музей. Впечатляет то, что у жемайтов даже архитектура была иная – больше похожая на финский функционализм, чем на “литовский стиль” Каунаса. Один из характерных образцов – здание Жемайтского музея “Алка” (в честь главного святилища у Балтики), построенное в 1939-40 годах на окраине города:
46.
В его основу легла коллекция, собранная ещё в 19 веке французским герцогом де Шюазёль, бежавшим в Россию от революции и получившем имением под Тельшяем. Собственно музей основал в 1932 году Пранас Генис – честно говоря, напрочь забыл, что мне о нём рассказывали, и в интернете найти тоже не получается. Вроде поэт, краевед и идеолог жемайтов, в советское время расстрелянный (если ничего не путаю).
47.
Но этот парадокс – уничтожив основателя, советская власть продолжила его дело, и ныне в Тельшяе огромный для малого города краеведческий музей, насчитывающий более 70 тысяч экспонатов. Это действительно полноценный Национальный музей небольшого народа, и Жемайтия тут представлена со всех сторон – природа (самый скучный зал с типовыми лосями и медведями), история (от первобытных людей до книгоношей и лесных братьев), еврейское прошлое, жемайтская этнография (которую я частично показал в начале поста) и огромный, очень красивый зал картин, скульптур и утвари из окрестных усадеб – частью коллекция того француза, частью – конфискованные советской властью ценности. Правда, в большинстве залов запрещено фотографировать – здесь мне наконец объяснили, что дело в защите интеллектуальной собственности: археологические находки фотографировать можно, а картины и скульптуры – нет. Ещё в музее огромный актовый зал, где в это время какие-то девушки театрального вида очень красиво пели, репетируя праздник начала лета (дело было в четверг, а празновать его должны были в выходные). С верхнего этажа можно выйти на смотровую площадку:
48.
Ещё близ Тельшяя есть небольшой “скансен” (16 построек, основан в 1983 году), посвящённый конкретно жемайтской культуре, но мы туда не поехали – вряд ли там есть что-то такое, чего нет в жемайтском секторе Румшишкеса. Сам Тельшяяй живописно расположен на озере Мастис, и в общем непохож на другие города Литвы:
49.
Где-то за домами – самый восточный литовский ветряк, что мы видели.
50.
Про Тельшяй, жемайтскую столицу – в следующей части. Напоследок – церковь Марии Магдалины (1825) в селе Ужвентис, по дороге из Варняя в Шяуляй:
51.
Публикация:
