В конце XVI века отряд Ермака прорубил для Руси дверь в Сибирь, и с тех пор суровые края за Уралом упорно осваивались небольшими, но стойкими отрядами добытчиков, ставивших остроги и продвигавшихся всё дальше на восток.
По историческим меркам это движение заняло не столь уж много времени: первые казаки схлестнулись с сибирскими татарами Кучума на Туре весной 1582 года, а к началу XVIII столетия русские закрепили за собой Камчатку. Многих манили богатства новой земли, и в первую очередь — пушнина.
Ряд городов, основанных во время этого продвижения, благополучно стоят и поныне — Тюмень, Красноярск, Тобольск, Якутск. Когда-то они были передовыми фортами служилых и промышленных людей, уходивших всё дальше за «меховым Эльдорадо». Однако много поселений постигла участь шахтёрских городков времён американской золотой лихорадки: получив пятнадцать минут славы, они приходили в запустение, когда ресурсы окрестных краёв оказывались исчерпаны.
Мангазея
В XVII веке на Оби возник один из самых крупных таких городов. Он просуществовал чуть более 70 лет, но вошёл в легенды, стал первым заполярным городом Сибири, символом Ямала, и в целом его история оказалась короткой, но яркой. В свирепых морозных краях, населённых воинственными племенами, выросла быстро ставшая знаменитой Мангазея.
О существовании страны за Уралом русские знали задолго до экспедиции Ермака. Более того, сложилось несколько устойчивых маршрутов в Сибирь. Один из путей вёл через бассейн Северной Двины, Мезень и Печору. Другой вариант предполагал путешествие от Камы через Урал.
Самый экстремальный маршрут разработали поморы. На кочах — судах, приспособленных для плавания во льдах они шли по Северному Ледовитому океану, пробираясь к Ямалу. Ямал пересекали волоком и по мелким рекам, а оттуда выходили в Обскую губу, она же Мангазейское море. «Море» тут едва ли преувеличение — это пресноводный залив шириной до 80 и длиной в 800 километров, причём от него отходит трёхсоткилометровое ответвление к востоку — Тазовская губа.
Поморский коч
Мангазейский путь был маршрутом для самых отчаянных мореходов, а кости тех, кому не повезло, навеки становились достоянием океана. Одно из озёр на ямальском переволоке носит название, которое с языка аборигенов переводится как «озеро погибших русских». Так что о регулярных безопасных путешествиях не приходилось и думать. Кроме того, отсутствовал даже намёк на какую-то базу в конце пути, где можно было отдохнуть, отремонтировать суда. Фактически, до Обской губы и обратно кочи проделывали один длинный путь.
Мехов в устье Оби хватало, но вот о постоянной фактории мечтать не приходилось: слишком сложно было снабжать её всем необходимым в таких условиях. Всё изменилось в конце XVI века. Русские разгромили рыхлую «империю» Кучума, и вскоре в Сибирь хлынули служилые и промышленные люди. Первые экспедиции выходили на бассейн Иртыша, первый русский город в Сибири — Тюмень, так что Обь была первой в очереди на колонизацию.
Тюмень / Николаас Витсен
Реки для русских были ключевой транспортной артерией в течение всей сибирской конкисты: крупный поток — это и ориентир, и дорога, которую не надо прокладывать в непроходимых лесах, не говоря о том, что лодки повышали на порядок объём перевозимого груза. Так что в конце XVI века русские двинулись по Оби, застраивая побережье крепостями, в частности, там были заложены Берёзов и Обдорск. А оттуда по меркам Сибири оставалось шаг шагнуть и до Обской губы.
В 1600 году из Тобольска вышла экспедиция в 150 служилых людей под началом воевод Мирона Шаховского и Данилы Хрипунова. Обская губа, до которой они сплавились без особых приключений, тут же показала характер: шторм побил кочи и баржи. Скверное начало не обескуражило воевод, было решено требовать у местных самоедов доставки экспедиции к месту назначения оленями. По дороге, однако, самоеды атаковали путешественников и сильно их потрепали, и остатки отряда отступили на отобранных оленях.
Тем не менее, видимо, какая-то часть пострадавшего отряда всё же дошла до Тазовской губы, и на берегу выросло укрепление — Мангазея. Вскоре рядом с острогом возвели и город. Известно имя градостроителя — это некто Давыд Жеребцов. В крепость отправился отряд в 300 служилых людей — крупное войско по меркам времени и места. Работа спорилась, и к 1603 году в Мангазее уже появились гостиный двор и церковь с попом.
Мангазея превратилась в Клондайк. Золота там, правда, не было, зато вокруг простиралась огромная страна, полная соболей. Основная масса жителей разъезжалась по окрестностям, простиравшимся на многие сотни километров. Гарнизон крепости был небольшим, всего несколько десятков стрельцов. Однако в городке постоянно толклись сотни, а то и тысячи промышленных людей. Кто-то уезжал добывать зверя, кто-то возвращался и заседал в кабаках.
Город быстро рос, за промышленными людьми приезжали и ремесленники — от портных до резчиков по кости. В городе можно было встретить и купцов из центральной России, и беглых крестьян. В городе, само собой, функционировала съезжая изба (канцелярия), таможня, тюрьма, склады, торговые лавки, крепость с несколькими башнями. Интересно, что всё это пространство застраивалось в соответствии с аккуратной планировкой.
У аборигенов вовсю скупались меха, отряды казаков доходили из Мангазеи даже до Вилюя. В качестве валюты использовались металлические изделия, бисер, мелкие монеты. Морской ход резко оживился: несмотря на весь риск, доставка товаров, в которых остро нуждались на месте (от свинца до хлеба), и обратный перевоз мамонтовой кости и «мягкой рухляди» — соболей и песцов стала доступней. Мангазея получила прозвание «златокипящей». Как такового золота там не водилось, но вот золота «мягкого» — с избытком. В год из города вывозилось по 30 тысяч соболей.
Кабак не являлся единственным развлечением жителей. Позднейшие раскопки обнаружили и остатки книг, и превосходно сработанные, украшенные шахматные доски. Довольно многие в городе были грамотны, что не диво для торговой фактории. Археологи часто находили предметы с вырезанными на них именами владельцев. Мангазея вовсе не была просто перевалочным пунктом: в городе жили женщины и дети, обыватели заводили животных и вели хозяйство близ стен. Вообще, животноводство, конечно, учитывало местную специфику: Мангазея была типичным старорусским городом, но вот ездить по окрестностям жители предпочитали на собаках или оленях.
Увы, стремительно взлетев, Мангазея быстро пала. Причин тому оказалось несколько. Во-первых, приполярная зона — не слишком продуктивное место как таковое. Мангазейцы разъезжались на сотни вёрст от города по очевидной причине: слишком быстро пропадал пушной зверь из ближних окрестностей. Для местных племён соболь не имел особого значения как объект охоты, поэтому в северной Сибири популяция этого зверя была огромной и соболей хватило на десятилетия. Однако рано или поздно пушной зверь должен был иссякнуть, что и произошло. Во-вторых, Мангазея пала жертвой бюрократических игр внутри самой Сибири.
Карта Тобольска, 1700 год
В Тобольске тамошние воеводы без энтузиазма глядели на север, где из их рук уплывали огромные прибыли, поэтому из Тобольска принялись строчить жалобы в Москву, требуя закрыть Мангазейский морской ход. Обоснование выглядело своеобразно: предполагалось, что таким способом в Сибирь могут проникать европейцы. Угроза выглядела сомнительной. Для англичан или шведов путешествие через Ямал становилось вовсе бессмысленным: слишком далеко, рискованно и дорого.
Однако тобольские воеводы добились своего: в 1619 году на Ямале появились стрелецкие заставы, разворачивавшие всех, пытавшихся преодолеть переволок. Предполагалось развернуть торговые потоки на города южной Сибири. Однако проблемы наложились одна на другую: Мангазея и так в перспективе беднела, а теперь ещё и добавлялись административные барьеры.
В Мангазее начались внутренние неурядицы. В 1628 году двое воевод не поделили полномочия и устроили настоящую междоусобицу: горожане держали собственный гарнизон в осаде, причём и те, и другие имели пушки. Бардак внутри города, административные трудности, оскудение земли. К тому же, южнее быстро разрастался Туруханск, он же Новая Мангазея. Центр пушного промысла смещался, и за ним уходили люди. Мангазея начала увядать, но ещё жила по инерции от пушного бума.
Туруханск (Новая Мангазея) / Николаас Витсен
Даже пожар 1642 года, когда городок полностью сгорел и в огне погиб среди прочего городской архив, не добил её окончательно, как и серия кораблекрушений, из-за которых возникли перебои с хлебом. Несколько сот промысловиков зимовали в городе и в 1650-е годы, так что Мангазея оставалась значительным центром по сибирским меркам, но это уже была лишь тень бума начала столетия. Город катился к окончательному упадку медленно, но неуклонно.
В 1672 году вышел официальный указ царя Алексея Михайловича об упразднении города. Стрелецкий гарнизон снялся и ушёл в Туруханск. Вскоре Мангазею покинули последние люди. Одна из последних челобитных указывает, что в некогда ломившемся от богатства городке осталось лишь 14 мужчин да некоторое количество женщин и детей. Тогда же закрылись и мангазейские церкви.
Путешественник середины XIX столетия как-то обратил внимание на торчащий гроб из берега реки Таз. Река подмывала остатки города, и из-под земли виднелись обломки самых разных предметов и сооружений. Ещё в начале ХХ века там, где стояла Мангазея, были видны остатки крепостных сооружений, а в конце 40-х годов город-призрак начали изучать профессиональные археологи. Настоящий прорыв произошёл на рубеже 60-70 годов прошлого века. Археологическая экспедиция из Ленинграда четыре года раскапывала Златокипящую.
Место раскопок Мангазеи
Полярная мерзлота создавала огромные трудности, но в итоге руины кремля и 70 разнообразных построек, погребённых под слоем грунта и рощей карликовых берёз, оказались извлечены на свет. Монеты, кожаные изделия, лыжи, обломки кочей, нарт, компасы, детские игрушки, оружие, инструменты. Нашлись фигурки-обереги похожи на резного крылатого коня. Северный город приоткрывал свои тайны.
Вообще, ценность Мангазеи для археологии оказалась велика: благодаря вечной мерзлоте многие находки, которые иначе рассыпались бы в прах, отлично сохранились. Нашёлся и литейный двор с домом мастера, а в нём — богатая домашняя утварь, включающая даже китайские фарфоровые чашки. Не менее интересными оказались печати. Их в городе нашли много и среди прочих — Амстердамского торгового дома. Голландцы заходили в Архангельск, может быть, кто-то добрался и за Ямал, а возможно, это просто свидетельство вывоза части мехов на экспорт в Голландию. К находкам этого рода относится также полуталер середины XVI века.
Одна из находок исполнена мрачного величия. Под полом церкви было обнаружено захоронение целой семьи. На основании архивных данных существует предположение, что это могила воеводы Григория Теряева, его жены и детей. Они погибли во время голода 1640-х годов, пытаясь добраться до Мангазеи с караваном зерна.
Исчезнувший город Крайнего Севера — это не просто очередное поселение. Сначала Мангазея стала плацдармом для движения русских в глубину Сибири, а затем подарила настоящий клад археологам и впечатляющую историю потомкам.
Привлекательное экономическое местоположение, удалённость от основных русских центров с усиливавшейся автономностью, усиление английского влияние делало вполне реальным потерю Россией севера Сибири и перехода его в разряд английской колонии. Уничтожение этой русской «финансовой» жемчужины сохранило за Россией регион и дало толчок к продвижению и усилению российского влияния в Сибири, Средней Азии, Дальнем Востоке и Русской Америке.
Русские, открывшие северные ворота Сибири, вскорости сами же их и закрыли, дабы сохранить зауральские просторы за собой.
В наше время городище Мангазеи изучается, на его территории проводятся археологические раскопки.