“Воспитание честности” рассказ из книги “Совдетство”. Автор Юрий Поляков

“Воспитание честности” рассказ из книги “Совдетство”. Автор Юрий Поляков

14. Воспитание честности

Когда я вошел в нашу комнату, Лида сидела у моего письменного стола и куксилась. На ней было новое летнее платье, все в мелких цветочках, вокруг шеи янтарные бусы, а в ушах серебряные сережки с рыжими камушками, но на ее красивом лице застыло выражение плаксивого отчаяния.

– Ты куда пропал? Я уже невесть что передумала!

– Никуда я не пропадал! Гулял, дышал воздухом, потом обедал в столовой…

– Обедал? Ах, ну да… Под ливень не попал? Вон как полыхало!

– Молнии в городе не опасны. Я успел добежать до столовой.

– Слава богу! Не хватает еще простудиться перед югом!

– Даже ноги не промочил.

– Как там Люба?

– Грустная… Может, ее на поруки взять?

– Не знаю. Надо в райкоме посоветоваться… А это что еще такое? – Она двумя пальцами в недоумении приподняла за уголок мое письмо в редакцию. – Начало неплохое. Но о чем ты писать им собирался, Профессор?

– Я?

– Ты! Только не ври!

– Понимаешь… – Мой нечестный взгляд упал на аквариум. – О консервах…

Ежу понятно, про тараканью угрозу пока рассказывать никому не стоит: засмеют и застыдят, так было со всеми великими открытиями, опередившими свое время.

– О каких еще консервах?

– Для рыбок.

– Что за чепуха!

– И совсем даже не чепуха! Рыбкам сухой корм надоедает. Вот ты смогла бы питаться только сухарями?

– Нет, конечно.

– И рыбки тоже. А живой корм, вроде трубочника, долго не хранится, портится. Сама знаешь. Да еще некоторые боятся этих безобидных червячков.

– Б-р-р! – подтвердила Лида.

– Вот я и предлагаю: трубочника и мотыля консервировать, как кильку или сайру, и продавать в железных баночках по пятьдесят граммов.

– А кто же будет покупать?

– Здравствуйте! Ты знаешь, сколько в стране аквариумов? Миллионы!

– В самом деле… Интересно! Как же тебе такое в голову пришло, выдумщик? Но лично я такую банку ни за что открывать не стану! Хотя идея очень перспективная! Ладно, рационализатор, собирайся! Я отпросилась с работы. Мы едем в «Детский мир»!

– Зачем?

– Не задавай глупых вопросов! Вчера обо всем договорились. Или ты хочешь, чтобы я отпустила тебя на юг в обносках? Валька потом всем будет говорить, что ты у меня оборванец.

– Я на юге в плавках хожу.

– Не мели чушь! В поезде ты тоже будешь в плавках ходить? И в школу в них же пойдешь?

– Ты же сказала, форму еще можно поносить.

– Без разговоров. У бичей одежда лучше. Ты на Чарли Чаплина в ней похож. Тросточки только не хватает. Хочешь, чтобы меня Ирина Анатольевна в школу вызвала и отругала? Собирайся! Еще не факт, что будет твой рост. Шьют теперь на каких-то недомерков. Но попытаться надо. Вдруг повезет! Кто ищет – тот найдет! Поехали! Я денег в кассе взаимопомощи взяла.

– Много?

– Двадцать пять рублей, – выдохнула она, сама ужасаясь своему поступку, и показала мне фиолетовую бумажку. – И еще у меня от прогрессивки осталась пятерка с мелочью.

Петька Коровяков уверяет, что есть купюры по пятьдесят и даже по сто рублей, у него отец – директор Хладокомбината и получает большую зарплату. Но я никогда таких денег не видел. Зато Юрка Мазовецкий приносил как-то в школу «катьку» и «петьку» – царские деньги: сто и пятьсот рублей. Они втрое больше наших, советских, чуть ли не с тетрадку размером. На сторублевке нарисована Екатерина Вторая, на пятисотке – Петр Первый в доспехах. А если посмотреть на свет, то видны водяные портреты этих же царей.

– Дай! – попросил я.

– Зачем? – обеспокоилась Лида.

– На минутку.

Она нехотя протянула мне четвертную. Я подошел к окну – так и есть: справа на просвет отчетливо виден блекло-серый профиль Ильича – с крутым лбом, выступом усов и острой бородкой. Получается, что и Ленин – тоже вроде как царь? Но все-таки наши советские деньги гораздо гуманнее старорежимных. На царских меленькими буковками написано: «Подделка государственных казначейских билетов наказывается каторжными работами», а у нас, в СССР, всего-навсего «преследуется по закону». Я представил себе, как участковый Антонов преследует фальшивомонетчика на своем мотоцикле, включив фару над рулем и пронзительно свистя на ходу.

Лида тем временем подкрасила губы, поправила волосы, несколько раз повернулась перед зеркалом, помазала за ушами «пробными» духами из крошечного пузырька, отобрала у меня четвертную – и мы пошли. Зачем замужней женщине красить губы и душиться, отправляясь с сыном в «Детский мир», я все-таки не понимаю…

На пороге маман остановилась, беспомощно оглянулась и прошептала:

– Я, кажется, что-то забыла? Но что?

– Присядем на дорожку, – предложил я: в покое гораздо лучше вспоминается, чем в метаниях.

Мы присели, и маман тут же вскочила:

– Ну конечно, желатин! Где он? Я его положила на видное место! Куда он мог деться? Ты не брал?

– Вот еще!

После того, как все видные места в комнате были обследованы, Лида затосковала:

– Как сквозь землю провалился! Вот всегда у меня так! Цыганка сглазила.

Эту историю я слышал сто раз. Еще до войны, на Казанском вокзале бабушка Маня отказалась позолотить ручку приставучей цыганке, и та, придя в ярость, на весь перрон прокляла скупую пассажирку вместе с двумя испуганными дочками. Однако мне всегда хочется узнать, почему в таком случае и тетя Валя, и сама бабушка Маня, несмотря на порчу, никогда ничего не забывают? Только рассеянная Лида самокритично называет себя иногда «кулёмой»? Вот и сейчас, беспомощно озираясь, она шепчет слова, не достойные секретаря партбюро целого завода:

– Черт, черт, поиграй и отдай!

«На черта надейся, а сам не плошай!» – подумал я, а вслух спросил:

– В чем был желатин – в пакетиках?

– Нет, в маленьких красных коробочках.

«Ну тогда все ясно: без вредителя тут не обошлось…»

Я медленно, сантиметр за сантиметром, как сыщик из «Бременских музыкантов», изучил угол, где стояла Сашкина кроватка. Есть! Сбоку от нее возвышалась стена, сложенная из кубиков с картинками, так вот: вместо верхних зубцов злодей как раз использовал коробочки с желатином.

– Как же ты догадался, сынок? – восхитилась Лида.

– Дедуктивный метод Шерлока Холмса плюс врожденная наблюдательность, – веско ответил я. – Может, все-таки потом съездим, после юга?

– Никаких разговоров! Такой умный ребенок не должен ходить в обносках!

«Горе от ума» мы будем проходить в восьмом классе.

На дворе сияло солнце, особенно яркое и жгучее после дождя. Воробьи плескались в свежей луже. У ящиков две облезлые кошки рычали друг на друга, не отрывая зеленых глаз от большой кости, вытащенной из помойного бака. На мослах оставалось немного темно-коричневого мяса. Под «грибком» сидел пенсионер Бареев и сам с собой играл в шашки, записывая ходы.

Дядя Гриша, увидев нас у ворот, отдал честь трясущейся рукой:

– Н-н-н-а-а-а-ш-ш-ш-л-и-и с-с-с-с-ы-н-н-н-к-а?

– Нашла, Григорий Филимонович, нашла, слава богу.

– А разве членам партии можно говорить: «Слава богу» и «Черт-черт!»? – спросил я, когда мы немного отошли.

– Нежелательно.

– Ну ты же говоришь.

– Я в другом смысле.

– А как ты думаешь, дядю Гришу еще можно вылечить?

– Вряд ли… Он ведь так с самой войны трясется.

– Вдруг уже изобрели лекарство, а он не знает.

– Не думаю. Если бы изобрели, то обязательно написали бы в «Здоровье».

– Может, уже и написали. Просто ты невнимательно читаешь.

– Куда уж мне! – усмехнулась Лида, намекая на случай двухлетней давности, когда я, начитавшись без спросу «Здоровья», отправился на Большую кухню и стал выяснять у соседок, что такое «криминальный аборт»? А они молчали и как-то странно переглядывались…

Кусты акации вокруг сквера еще не высохли после дождя и на солнце искрились, как висюльки на люстре. Ручьи вдоль тротуара совсем обмелели. Но в выбоинах асфальта стояли лужи, подернутые радужной бензиновой пленкой. Когда мы проходили мимо школьного двора, я увидел Расходенкова, он одиноко висел на турнике и раскачивался, точно обезьяна в зоопарке.

«Где ж ты был час назад, павиан бесхвостый?!» – горестно подумал я.

Ирина Анатольевна в таких случаях обычно говорит: «Что такое не везет и как с этим бороться?» Я помахал Витьке рукой, но он даже не заметил.

Мы дошли до Бакунинской улицы и свернули к остановке, что напротив торгового техникума. Табличку с номерами маршрутов, прикрепленную высоко на столбе, заметишь не сразу, но местоположение остановки всегда можно определить по лузге от семечек. А еще там установлены газетные стенды, возле которых обычно толпятся любители бесплатного чтения, две копейки, им, видите ли, жалко на расширение кругозора потратить!

– В Кремлевской стене похоронят! – доверительно сообщила Лида, кивнув на одинаковые портреты умершего маршала. – Рядом с Мавзолеем.

– Здорово! – одобрил я. – А награды после смерти государству сдают?

– Нет, по-моему, семье оставляют…

– И орден Победы с бриллиантами?

– С бриллиантами, наверное, все-таки сдают в Гохран… – заколебалась маман.

От Балакиревского переулка до «Детского мира» шли 25-й троллейбус и 3-й автобус, который подоспел первым. Пассажиров было мало: все пока еще на работе.

– Следующая остановка «Спартаковская площадь. Гавриков переулок. Магазин “Автомобили”», – послышался из репродуктора хриплый голос водителя. – Не забывайте своевременно оплачивать проезд!

Я сел на свое любимое место – впереди, слева, прямо за спиной шофера: оно редко пустует. Стекло, отделяющее кабину от салона, на всякий случай забрано никелированными трубочками, которые вставлены в пазы и легко вращаются. Так вот, будучи простодушным детсадовцем, я крутил ручонками эти трубочки, воображая, что по-настоящему рулю троллейбусом или автобусом, а шоферу остается лишь открывать-закрывать складывающиеся двери да еще продавать на остановках проездные талоны – по десять штук в книжечке.

Лида достала из кошелька, бросила в прозрачную кассу гривенник, оторвала билеты и устроилась рядом со мной. Когда мне было шесть с половиной лет и я мог еще ездить бесплатно, к ней привязались контролеры, которые входят в транспорт незаметно, с двух сторон. Одетые неброско, даже чуть неряшливо – для маскировки, они поначалу ведут себя как обычные пассажиры, наблюдая и выжидая, потому что «зайцем», по закону, человек становится лишь в том случае, если не взял билет до следующей остановки. Но как только закрываются двери, они достают специальные жетоны и злорадно всем предлагают предъявить проездные документы. Отговорки, мол, не успел или потерял, контролеры не принимают и начинают штрафовать, требуя целый рубль! Лида в тот раз спокойно показала им оторванный билетик.

– А на мальчика?

– Мальчику шесть с половиной.

– Не похоже.

– Вы не верите!

– Не верим!

– Дай им честное партийное! – шепнул я, твердо зная: коммунисты не имеют права врать, лишь в самых крайних случаях, например, если нужно убедить Тимофеича, будто пузырек «пробных духов» стоил всего сорок копеек, хотя на самом деле за него заплачено в три раза больше.

– Он и в школу-то еще не ходит.

– На нем не написано.

– А где написано?

– В свидетельстве о рождении.

– Нет у меня с собой свидетельства. Он у нас просто крупный ребенок.

– Это заметно. Придется вам, гражданочка, штраф платить!

Лида скуксилась, беспомощно оглянулась на пассажиров, наблюдавших с выжидательным интересом за конфликтом, сочувствуя, но не вмешиваясь. Да, плохо еще у нас с солидарностью трудящихся! И вдруг ветхий старичок в панаме спросил:

– А паспорт у вас, сударыня, с собой есть?

– Есть, – закивала она.

– Ну ведь там же вписан ваш ребенок и дата рождения указана!

– Вот кулема-то! – самокритично воскликнула Лида и полезла в сумочку. – Как же я сама не догадалась?!

– Не надо! – замахал руками строгий контролер. – Мы вам верим.

– Нет уж, теперь смотрите!

Государство у нас доверчивое. Оно установило в автобусах, трамваях и троллейбусах прозрачные кассы, рассчитанные на сознательность, и готовит население к коммунизму, который достроят к 1980 году, а может, и раньше. Тогда деньги отменят, все станет бесплатным, но людей, как считает Лида, надо заранее тренировать, чтобы при коммунизме советский человек снял бы в ГУМе с вешалки и унес домой одну кепку, одни брюки, одну рубашку, а не две, три или даже четыре…

– Зачем человеку четыре рубашки? – удивился я.

– Как зачем? – хмыкнул отец. – Лишние продаст кому-нибудь.

– Кому? – вскинулась маман.

– Соседу, – предположил Тимофеич.

– Сосед сам может в ГУМ сходить и взять что нужно.

– А если он занят или ему просто лень?

– Выпил пива и на диване лежит? – усмехнулась Лида.

– Отдых тоже гарантирован Конституцией.

– Что-то я в Конституции ничего про пиво не помню.

– И зря!

– Погодите. – Мне пришлось вмешаться, чтобы остановить назревающую ссору. – Как продаст? Денег-то не будет!

– Верно… Молодец, Профессор! – смутилась Лида.

– Найдет кому! – остался при своем мнении отец.

Так вот, поскольку до коммунизма осталось всего-то ничего, с гулькин нос, двенадцать лет, людей стали заранее приучать к честности, хотя я еще помню в троллейбусах бдительных кондукторш с большими кожаными сумками на широких брезентовых ремнях, к которым металлическими скобками крепились рулончики билетов. От пристального взгляда такой кондукторши не спрячешься, и руки сами лезут в карманы и кошельки за мелочью. Она громко, на весь салон кричала: «Не задерживаемся у дверей! Проходим в середину! Обилечиваемся!» Если кто-то канал под рассеянного, кондукторша вставала со своего места у задней двери, со словами – «П-п-а-а-а-звольте!» – проталкивалась к хитроумному пассажиру и скрипучим голосом говорила: «А вы, гражданин, не забыли оплатить проезд? Шофер не дед Мазай, он “зайцев” не возит!»

Да, люди еще не готовы к честности, и многие в транспорте мухлюют. Но это не так-то просто даже при самообслуживании. На тебя смотрят другие пассажиры, и когда ты бросаешь в прозрачную кассу свои копейки, всем ясно – сколько. Государство у нас доброе, но не глупое: твоя мелочь лежит у всех на виду, так как падает сначала на железную пластину, которая не сразу, под тяжестью меди и серебра, накреняется, и только тогда монеты ссыпаются, звеня, вниз. Не обманешь! Да еще над кассой красными трафаретными буквами написано:

Совесть – лучший контролер

Мало того, перед кассой как раз расположены места для престарелых пассажиров и инвалидов, а престарелые и инвалиды – люди очень бдительные и принципиальные, так как скучают без ежедневной работы. Я сам слышал, как один ветеран с медалями на груди строго одернул молодого наглого «зайца»:

– В Магадан бы тебя, парень, – проветриться! Ишь, государство вздумал обманывать!

– Я сейчас… Я забыл… Я сейчас… – испугался тот и купил билет.

Еще года три назад меня очень волновал вопрос, куда именно ссыпаются деньги с накренившейся пластины? Как-то раз мы ехали в гости к бабушке Мане и Жоржику на 25-м троллейбусе. И я в очередной раз забеспокоился, что брошенные в кассу монеты могут пропасть.

– Не волнуйся, – успокоил меня Тимофеич. – Там, внутри, есть специальный контейнер, когда он наполнится, мелочь вынимают и сдают.

– Куда?

– В банк.

– Государству, – уточнила Лида, она всегда очень переживает за государство.

Видимо, эта озабоченность по наследству передалась мне, и я спросил, а не может ли тот, кто эти деньги вынимает, оставить часть себе.

– Исключено! – со знанием дела успокоил отец. – Видишь! – он показал на продетую в петельки проволочку, концы которой соединены и сдавлены свинцовой бляшкой.

– Вижу.

– Пломбу может снять только материально ответственный сотрудник. Он же производит выемку и актирует выручку.

– А откуда он знает, сколько денег там внутри должно быть?

– По идее, сумма совпадает с количеством проданных билетов.

– А если не совпадет? – усомнился я.

Мне приходилось наблюдать, как компания пацанов бросала всего несколько монет, а билетов отрывала гораздо больше. Кроме того, кто-то может просто ошибиться и обсчитаться.

– Есть такое дело! – кивнул Тимофеич. – Если сумма не совпадет с билетами, тогда накажут.

– Кого?

– Водителя.

– В Магадан отправят проветриться?

– Вплоть до этого.

– Но ведь шофер не виноват, он сидит спиной к пассажирам и рулит.

– У него есть зеркало, в которое виден салон… – начал раздражаться отец.

– Но если он будет смотреть, кто сколько бросает копеек, то куда-нибудь обязательно врежется!

– Не исключено…

– А что важнее – деньги или здоровье пассажиров?

– Здоровье – ежу понятно.

– За что же тогда его в Магадан?

– Папа пошутил, – вмешалась Лида. – Никого никуда не отправят.

– Да ну вас всех к лешему! – окончательно разозлился Тимофеич и отвернулся к окну.

За нашим разговором с интересом следил, то и дело поправляя на носу золотые очки, улыбчивый пассажир в шляпе. Он сидел через проход, и на коленях у него стоял пухлый портфель, из которого торчал хвост зеленого лука. Когда отец беспомощно рассердился, попутчик снисходительно усмехнулся и показал мне большой палец. Я пожалел моего нервного папу и решил ему помочь:

– А я знаю, кто за всем следит!

– Ну и кто же? – спросила Лида.

– В каждом автобусе и троллейбусе есть секретный контролер, он смотрит и запоминает, кто оторвал лишние билеты, а кто не доплатил…

– Думаешь? – засомневалась она.

– Чепуха! – буркнул отец, глядя в окно.

– Вы извините, конечно, что вмешиваюсь в ваш спор, – вдруг обратился к нам попутчик с портфелем. – Знаете, в словах вашего пытливого мальчика есть рациональное зерно. Но разрешите спросить: секретный контролер ездит на общественных началах, вроде дружинника, или получает зарплату?

– Конечно, за зарплату. Он же целый день ездит! – без колебаний ответил я.

– А выгодно ли это нашему государству?

– Не знаю.

– Как тебя зовут, разумник?

– Юра.

– Давай, Юра, считать! Допустим, секретный контролер получает сто пятьдесят рублей в месяц…

– А рожа у него не треснет? – раздраженно поинтересовался Тимофеич.

– Ладно, пусть будет сто. Сколько в Москве автобусов?

– Тысяча! – воскликнул я.

– Допустим, – согласился очкарик и вынул из портфеля маленькие счеты с пластмассовыми косточками. – Значит, мы имеем в Москве тысячу секретных контролеров. Умножаем сто на тысячу. Сколько выходит?

– Сто тысяч.

– Верно. У тебя что по арифметике?

– Пять.

– Молодец, Юрочка! Это в месяц, а в год получается зарплатный фонд больше миллиона рублей. Немало! Взглянем на проблему с другой стороны: какую выручку дает в день автобус, если он перевозит за смену, например, для ровного счета тысячу человек?

– Пятьдесят рублей, – подумав, ответил я.

– А в месяц сколько выходит?

– Полторы тысячи рублей, – сосчитала Лида.

– Значит, в год пятнадцать тысяч с гаком. Вычтем стоимость бензина – это копейки, оклад водителя – двести рублей, текущий ремонт и так далее… – Он отщелкнул несколько косточек. – Все равно с учетом прибыли вполне реально содержать одного секретного контролера при каждом автобусе, троллейбусе и трамвае. Неплохая мысль! У тебя, Юра, не голова, а Дом Советов!

– Бесполезно… – вздохнул я.

– Почему же? – удивился пассажир со счетами.

– Потому что шофер и секретный контролер могут подружиться. Значит, нужен еще один, но еще более секретный, контролер…

– Сверхсекретный?

– Да, вроде Иоганна Вайса!

– Ты видел «Щит и меч»?

– Два раза.

– Какой у вас интересный мальчик! – Попутчик в шляпе как-то странно посмотрел на родителей, пряча счеты в портфель. – Я с удовольствием поговорил бы с ним еще, но мне пора выходить…

С тех пор я повзрослел, и вопрос, кто и как вынимает деньги из кассы, меня почти перестал волновать.

“Воспитание честности” рассказ из книги “Совдетство”. Автор Юрий Поляков

Пцыроха

Пересменок

Все гансы – жмоты!

После продолжительной болезни

Мы идём в баню!

Адмиралиссимус

Глупости

Угроза человечеству

Двор с нехорошим названием

Гарем Фиделя

Странная девочка

Старье берем!

Мушкетеры короля

День чистых рук

Воспитание честности

“Пистоли” и КГБ

Страна оживших снов

Сумасшедший дом

Как я стал человекообразным попугаем

Кремлёвское мороженое

Как я потерял друга

Племянник вельмож

Роддом у кладбища

Самозваные улицы

Секретный контролер

Такси при коммунизме

Чешиха!

Надомницы

Бабушка-двоечница

Как меня оболванили

Букет васильков

“Воспитание честности” рассказ из книги “Совдетство”. Автор Юрий Поляков

TELEGRAM BARCAFFE

Адаптивная картинка
Картинка при наведении
 Спешите! Вам осталось до перехода на телеграм-канал "BarCaffe":  

“Воспитание честности” рассказ из книги “Совдетство”. Автор Юрий Поляков
6

Публикация:

не в сети 5 месяцев

Стеллочка

“Воспитание честности” рассказ из книги “Совдетство”. Автор Юрий Поляков 4 942
Очень милая курносая и сероглазая ведьмочка, практикантка Выбегаллы и, видимо, симпатия Саши Привалова.
Комментарии: 7Публикации: 849Регистрация: 13-09-2019
Если Вам понравилась статья, поделитесь ею в соц.сетях!

© 2019 - 2024 BarCaffe · Информация в интернете общая, а ссылка дело воспитания!

Авторизация
*
*

Регистрация
*
*
*
Генерация пароля