Отрывок из романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1831).

Двор чудес в Париже: обиталище нищих и воров

Отрывок из романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1831).

…И по мере того как Гренгуар углублялся в переулок, вокруг него все возрастало число безногих, слепцов, паралитиков, хромых, безруких, кривых и покрытых язвами прокаженных: одни выползали из домов, другие из ближайших переулков, а кто из подвальных дыр, и все, рыча, воя, визжа, спотыкаясь, по брюхо в грязи, словно улитки после дождя, устремлялись к свету.

Гренгуар, по-прежнему сопровождаемый своими тремя преследователями, растерявшись и не слишком ясно отдавая себе отчет, чем все это, может окончиться, шел вместе с другими, обходя хромых, перескакивая через безногих, увязая в этом муравейнике калек, как судно некоего английского капитана, которое завязло в косяке крабов. Он попробовал повернуть обратно, но было уже поздно. Весь легион, с тремя нищими во главе, сомкнулся позади него.

И он продолжал идти вперед, понуждаемый непреодолимым напором этой волны, объявшим его страхом, а также своим помраченным рассудком, которому все происходившее представлялось каким-то ужасным сном. Он достиг конца улицы. Она выходила на обширную площадь, где в ночном тумане были рассеяны мерцающие огоньки.

Гренгуар бросился туда, надеясь, что проворные ноги помогут ему ускользнуть от трех вцепившихся в него жалких привидений.

— Onde vas, hombre? — окликнул его паралитик и, отшвырнув костыли, помчался за ним, обнаружив пару самых здоровенных ног, которые когда-либо мерили мостовую Парижа. Неожиданно встав на ноги, безногий нахлобучил на Гренгуара свою круглую железную чашку, а слепец глянул ему в лицо сверкающими глазами.

— Где я? — спросил поэт, ужаснувшись.

— Во Дворе чудес, — ответил нагнавший его четвертый призрак.

— Клянусь душой, это правда! — воскликнул Гренгуар. — Ибо я вижу, что слепые прозревают, а безногие бегают, но где же Спаситель?

В ответ послышался зловещий хохот. Злополучный поэт оглянулся кругом. Он и в самом деле очутился в том страшном Дворе чудес, куда в такой поздний час никогда не заглядывал ни один порядочный человек; в том магическом круге, где бесследно исчезали городские стражники и служители Шатле, осмелившиеся туда проникнуть; в квартале воров — этой омерзительной бородавке на лице Парижа; в клоаке, откуда каждое утро выбивался и куда каждую ночь вливался выступавший из берегов столичных улиц гниющий поток пороков, нищенства и бродяжничества; в том чудовищном улье, куда каждый вечер слетались со своей добычей трутни общественного строя; в том своеобразном госпитале, где цыган, расстрига-монах, развращенный школяр, негодяи всех национальностей — испанской, итальянской, германской, всех вероисповеданий — иудейского, христианского, магометанского и языческого, покрытые язвами, сделанными кистью и красками, и просившие милостыню днем, превращались ночью в разбойников.

Словом, он очутился в громадной гардеробной, где в ту пору одевались и раздевались все лицедеи бессмертной комедии, которую грабеж, проституция и убийство играют на мостовых Парижа. Это была обширная площадь неправильной формы и дурно вымощенная, как и все площади того времени. На ней горели костры, а вокруг костров кишели странные кучки людей. Люди эти уходили, приходили, шумели. Слышался пронзительный смех, хныканье ребят, голоса женщин. Руки и головы этой толпы тысячью черных причудливых силуэтов вычерчивались на светлом фоне костров. Изредка там, где, сливаясь со стелющимися по земле густыми гигантскими тенями, дрожал отблеск огня, можно было различить пробегавшую собаку, похожую на человека, и человека, похожего на собаку. В этом городе, как в пандемониуме, казалось, стерлись все видовые и расовые границы. Мужчины, женщины и животные, возраст, пол, здоровье, недуги — все в этой толпе казалось общим, все делалось дружно; все слилось, перемешалось, наслоилось одно на другое, и на каждом лежал общий для всех отпечаток.

Несмотря на свою растерянность, Гренгуар при колеблющемся и слабом отсвете костров разглядел вокруг всей огромной площади мерзкое обрамление, образуемое ветхими домами, фасады которых, источенные червями, покоробленные и жалкие, пронзенные одним или двумя освещенными слуховыми оконцами, в темноте казались ему собравшимися в кружок огромными старушечьими головами, чудовищными и хмурыми, которые, мигая, смотрели на шабаш.

То был какой-то новый мир, невиданный, неслыханный, уродливый, пресмыкающийся, копошащийся, неправдоподобный. Все сильнее цепенея от страха, схваченный, как в тиски, тремя нищими, оглушенный блеющей и лающей вокруг него толпой, злополучный Гренгуар пытался собраться с мыслями и припомнить, не суббота ли нынче. Но усилия его были тщетны: нить его сознания и памяти была порвана, и, сомневаясь во всем, колеблясь между тем, что видел, и тем, что чувствовал, он задавал себе неразрешимый вопрос: «Если я существую, — существует ли все окружающее? Если существует все окружающее, — существую ли я?»…

Отрывок из романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1831).

Справка из Википедии 

Двор чудес (фр. La Cour des Miracles) — в Средние века название нескольких парижских кварталов, заселённых нищими, бродягами, публичными женщинами, монахами-расстригами и поэтами.

Являясь зачастую физически здоровыми людьми, попрошайки изображали больных и увечных, прося подаяния. Ночью, когда они возвращались в свой квартал, их увечья чудесным образом исчезали, что и дало, по всей видимости, название дворам чудес.

Дворы чудес пополнялись в основном за счёт бедноты, приезжавшей из провинции в поисках заработка. Дворы считались опасными местами; посторонним, забредшим в эти кварталы, грозила смерть. Даже стражники не решались туда проникать.

Когда в 1667 г. Людовик XIV создал парижскую полицию, одной из первых задач полицмейстера Ла-Рени было расселение «дворов чудес». Окончательно они были ликвидированы властями только в XVIII в.

Отрывок из романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1831).

TELEGRAM BARCAFFE

Адаптивная картинка
Картинка при наведении

🍵 «BarCaffe — ваша личная книга, наполненная разговорами о жизни и интересах. Встречайте уютные вечера за чашкой чая в компании умных и веселых собеседников! ✨ Погрузитесь в мир разговоров о любимых увлечениях, истории, политике и жизненном опыте. Канал, где веселье и серьезность сочетаются в одном трепе. Подпишитесь, чтобы не упустить ни одной интересной беседы! 🌟 #BarCaffe #УютноеОбщение

📚 Интересный факт: BarCaffe — это не просто канал, это место, где рождаются новые дружеские связи и открываются новые горизонты общения.

🔗 Специально для вас:
1. «Смехотерапия: Как юмор влияет на наше настроение»
2. «История в капле кофе: Путешествие в далекие эпохи с чашкой эспрессо»

🌿 Присоединяйтесь к сообществу BarCaffe для уютных встреч и интересных бесед! Нажмите ‘Подписаться’ и погрузитесь в атмосферу вдохновения и доброго общения! ☕️»

Отдельное приглашение в телеграм-чат BarCaffe для общения

Так же с Вами всегда рад общению наш виртуальный ИИ бармен в BarCaffe Джек

Отрывок из романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1831).
1

Публикация:

не в сети 6 месяцев

Кристобаль Хунта

Отрывок из романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» (1831). 6 204
Кристобаль Хозевич Хунта, заведующий отделом Смысла Жизни, был человек замечательный, но, по-видимому, совершенно бессердечный. Некогда, в ранней молодости, он долго был Великим Инквизитором и по сию пору сохранил тогдашние замашки. Почти все свои неудобопонятные эксперименты он производил либо над собой, либо над своими сотрудниками...
Комментарии: 79Публикации: 958Регистрация: 13-08-2019
Если Вам понравилась статья, поделитесь ею в соц.сетях!

© 2019 - 2024 BarCaffe · Информация в интернете общая, а ссылка дело воспитания!

Авторизация
*
*

Регистрация
*
*
*
Генерация пароля