Немножко грустные размышления о времени и о себе.
Когда мы росли, время было таким, что ребенок был практически рабом. Причем и для родителей и для школы. Страшно вспомнить, сколько у меня, например, было обязанностей по дому – причем вполне взрослых. Мать все время была на работе, и надо было к ее приходу, как Золушке – посуду помыть, дома прибраться, в магазины сходить и т.д. (А ходить в магазины в 70-е и 80-е у нас в провинции это было то еще развлечение – дикие очереди даже за молоком и хлебом).
Плюс у нас был огромный огород и всякие кролики-куры – это занимало просто огромную часть моей жизни, причем начиная с очень ранних лет.
И это у меня еще не имелось младших братьев-сестер. У меня была подруга, которая по полной программе нянчилась с младшей сестрой. Т.е. подруге было всего 7 лет, но она часто полностью отвечала за трехлетнюю сестру, кормила ее, спать укладывала и т.д. Часто она даже гулять не выходила – родители не велели, надо за сестрой смотреть.
И это еще не самый худший вариант. Потом у меня появилась еще одна подруга, которая была старшей дочерью в семье, где пятеро детей, из них трое мальчишки. Там вообще ад – перечень ее обязанностей был такой, что не каждая взрослая баба справится.
И до кучи мы с этой подругой, начиная класса с 5-6 (по старому), каждый день ходили мыть полы в поликлинику, где подрабатывала ее мать. Только мыли мы вместо нее – я лично для того, чтобы мы скорее гулять пошли, а ей потому что велели (денег она с этого никаких не имела, это было нормально – надо родителям помогать. Кстати, карманных денег нам, конечно, не давали – мы сами зарабатывали себе. Я начала работать с 16 лет и когда два года училась в педучилище, то вечерами работала уборщицей).
И мы сами строили свою жизнь и помогали, помогали и помогали родителям. Точнее, делали чуть ли не все, потому что родители же работают. И даже все каникулы проводили на огороде – прополка и полив лежали исключительно на нас.
Кстати, о каникулах. Начиная с первого класса, у нас была летняя практика. В младших классах неделю, потом в более старших классах срок увеличивался, и помню, после 9 класса этой практики был уже месяц. МЕСЯЦ школьных каникул просто съедался. И эта практика могла оказаться где-нибудь в середине июля, и ты такой вроде отдыхаешь (ну как отдыхаешь – полешь морковку на мамкином огороде), но у тебя еще впереди практика, и это страшно давит на психику, потому что НЕОХОТА на нее идти).
В младших классах мы на практике работали на пришкольном участке – все та же прополка-полив и т.п. (до сих пор любопытно, куда отправлялись эти помидоры и огурцы, потому что в школьной столовке я их что-то не видела).
А потом уже шла всякая экзотика. За школьные годы довелось поработать и на маслосырзаводе – причем наравне со взрослыми рабочими, и в лесхозе – пропалывать елки и сосны (та еще работенка, они же колются), нянечкой в детском саду, ну и, конечно, откатать свое на швейной фабрике, (мы в школе попутно получали профессию швеи-мотористки).
Ну и помимо летней практики, нас в школе постоянно куда-то гоняли – то доски укладывать, то дрова носить, то на стройку кирпичи подавать. (Это даже показано в “Выше радуги” – фильме моего поколения).
Само собой, мы еще дежурили по классу и мыли полы (и что-то у меня это ностальгии не вызывает – поднять все стулья на парты, подмести, а потом еще реально мыть целый класс. И это еще ладно, когда у тебя мирная девочка – соседка по парте, и вы обе дружно моете пол. А вот если твой сосед какой-нибудь хулиган с соответственными дружками, то это дежурство в пытку превращалось).
И я уж молчу про картошку – каждую осень мы целый сентябрь ползали по колхозным полям, таская ведра с картошкой. Начиная со второго класса. Восьмилетние дети. С огромными ведрами.
У нас места северные, с середины сентября начинались дожди, холод, иногда снег. И вот ты голыми руками в этой ледяной грязи копаешься, картошку из нее добываешь, а потом мокрое тяжелое ведро тащишь к трактору. И зачем я вообще это вспомнила, даже грустно стало. :(
Видели ли мы какие-то деньги от этого? Конечно, нет. Я даже не знаю, куда и кому они уходили.
Правда, в это все попало не только наше поколение, старшие тоже это все огребли. Но мы были практически последними, кто это все испытал. Когда я закончила школу, уже пошли всякие новые веяния, отмена учебной практики, да и всякие молокозаводы, колхозы и швейные фабрики стали накрываться – гонять школоту уже было некуда.
И мы остались одинокие и замерзшие под этим ветром перемен. Те, кто был старше, успели так или иначе ухватить какие-то советские плюшки.
У меня есть старшие брат и сестра, родившиеся в 60-е. Они в свое время и в стройотрядах деньги зарабатывали и поездили по студенческим путевкам везде и на студенческих базах отдыхали – сестра, например, каждый год отдыхала в спортлагере университета в Абхазии и ездила в Болгарию по какой-то студенческой программе.
Когда они окончили ВУЗы, то получили работу и жилье. Сестра, правда, всего лишь комнату в рабочей общаге, но брат – хорошую квартиру в небольшом городе. Им платили всякие подъемные, отпускные, декретные, причем вполне приличные.
Наше поколение уже не получило вообще ничего. Мы вошли в сознательный возраст в начале 90-х. Работы нет, жилья нет, денег нет, инфляция, преступность, рынки, бандиты.
Денег просто не было, все съедала инфляция, даже если и была работа. Например, в 1994 году, будучи беременной, я работала учителем. Моей зарплаты не хватало на один поход в магазин. Я получила декретные деньги, на которые было не купить не то что детскую коляску, но и какие-нибудь пеленки.
Детских пособий не было вообще. Точнее, было, но на такую сумму, что мы снимали ее с книжки раз в году, и этих денег еле хватало на бутылку молока. Что-то около 50 рублей пособие, когда молоко стоит 1000 р литр. Кстати, с этим молоком тоже была история. Когда я была беременная и вечно голодная, то как-то еле наскребла себе вечером 700 р, чтобы с утра купить молоко. С утра оно стоило уже 800 р, и я осталась без молока.
И так во всем. А нам ведь надо было как-то есть, где-то жить, что-то делать. Мой муж в 96 году получил диплом океанолога, но они были никому не нужны. А тут жена, ребенок. И чем он только не занимался, но все равно мы жили впроголодь. Он работал охранником в магазине сутки через трое, потом с утра шел продавцом на рынок – причем там не было зарплаты, только процент. Можно было отстоять весь день на улице на морозе за прилавком и заработать копейки.
И он работал с утра до ночи, без выходных, но хватало только на то, чтобы снимать комнату в коммуналке и еле-еле на еду, причем буквально только на хлеб, растительное масло и макароны.
Кстати, о коммуналках – жилье нам уже никто не раздавал. Жили как придется и где придется. Я как-нибудь отдельно напишу про наше жилье с 1993 по 2000 гг. – мы сменили множество адресов, и куда нас только не заносило, даже на остров посреди Невы.
И все наши друзья также мыкались – без жилья, денег, работы.
Тут надо сказать, что тем, кто родился позже, тоже, конечно, не сладко. Но у них есть какая-никакая возможность работать, покупать квартиры в ипотеку, путешествовать. Те, родился в 80-е и 90-е, уже строили свою взрослую жизнь в 2000-е, в другой стране и с другими возможностями.
Так получилось, что я второго ребенка родила, когда мне было под 40, в 2011 году, вместе как раз с более молодыми поколениями – и сколько же нам выдали всяких пособий и федеральных и региональных, даже не считая материнского капитала (на который мы купили дом в деревне).
Но тут я исключение из моего поколения, ведь мы же детей рожали в 90-е и начале 2000-х, без всяких пособий и помощи государства.
Так что мы, семидесятники, попали на перепутье и огребли по полной программе.
И это еще далеко не все наши проблемы и заморочки. Сейчас мы находимся в таком положении – что мы вообще всем должны, а нам никто ничего не должен.
Наши родители, которые гоняли нас как сидоровых коз, теперь требуют от нас заботы, тепла, ухода. Причем они сами нам всего этого не давали – они же работали с утра до ночи, им было некогда, они же строили социализм, пятилетка в три года, все дела.
И родители жили ради работы, ради каких-то своих целей. Родители были центром, а дети на периферии – сами пообедали, с ключом на шее погуляли, сами уроки выучили, сами прибрались, сами ужин на всех приготовили, сами в кружок записались, сами на прием к врачу в 8 лет сходили (это не выдумки, так примерно проходило и мое детство и детство моих сверстников).
Воспитание сводилось к проверке дневника и нотациям – “ты все делаешь не так, почему двойка, почему пол не вымыт, где куртку порвала?”
Но теперь мы должны предоставить родителям безусловную любовь, которую нам вообще не давали, комфорт и ухоженную старость.
При этом сейчас семьи детоцентристские. То есть мы своим детям уже должны предоставить все – не дай бог их обидеть, не дай бог им не дать всего, что им потребуется.
И мы возимся с этими детьми, водим по кружкам, покупаем всякие прибамбасы, развлекаем, лечим в лучших клиниках, вывозим на море, даем карманные деньги и т.д.
При этом дети уже считают, что никто никому ничего не должен. Что родителям на старости лет лучше в доме престарелых – там и уход и ровесники, а молодым надо жить своей жизнь.
И вот мы такие – все детство отпахали на родителей. Всю молодость пробегали в поисках куска хлеба. Отдали все детям. Отдаем все пожилым родителям. В старости нам никто уже ничего не отдаст – потому что время другое. И мы не ждем милостей ни от кого – копим на старость, стараемся не дергать лишний раз взрослых детей, сами тратя все время на своих пожилых родителей.
И с детства и до старости нам остается только рассчитывать на самих себя.
Зато мы непотопляемые, и нас уже ничто в жизни не сможет вышибить из седла. :) И мы сами себе устраиваем комфортную и уютную жизнь.
Публикация:
