“Зимний круиз” рассказ. Автор Сомерсет Моэм

"Зимний круиз" рассказ. Автор Сомерсет Моэм

До того, как «Фридрих Вебер» достиг берегов Гаити, капитан Эрдман почти не знал мисс Рейд. На корабль она села в Плимуте, а на борту в то время находилось много пассажиров — французов, бельгийцев и гаитян, — некоторые из них плавали с капитаном и раньше, поэтому в салоне он предложил мисс Рейд место не за своим столом, а за столом старшего механика. Грузовое судно «Фридрих Вебер» регулярно курсировало между Гамбургом и колумбийским портом Картагеной, останавливаясь по пути у берегов некоторых островов Вест-Индии. Из Германии оно везло фосфаты и цемент, а обратно — кофе и лесоматериалы. Однако владельцы судна, братья Веберы, никогда не возражали против изменения маршрута, если, конечно, это было выгодно. Судно было приспособлено для транспортировки крупного рогатого скота, мулов, картофеля — любого груза, дающего возможность честно заработать. Возило оно и пассажиров — на верхней и нижней палубах имелось по шесть кают. Особых удобств, конечно, не было, но кормили достаточно хорошо и сытно, а билет стоил недорого. Путешествие в оба конца занимало чуть больше двух месяцев, и мисс Рейд оно обошлось всего лишь в сорок пять фунтов. Мисс Рейд ждала его с нетерпением — ей предстояло увидеть так много интересных, может быть, даже исторических мест и, кроме того, обогатить свой мозг самыми разнообразными сведениями.

Агент, продавший мисс Рейд билет, предупредил ее, что до Порт-о-Пренса на Гаити ей придется плыть в одной каюте с другой женщиной. Мисс Рейд не имела ничего против, так как была человеком общительным, а когда стюард сказал ей, что попутчицей ее будет мадам Болэн, она сразу решила, что ей предоставляется отличная возможность освежить свой французский. Она была, правда, слегка обескуражена тем, что мадам Болэн оказалась черной как уголь. Но мисс Рейд тут же сказала себе, что нужно стойко переносить превратности судьбы и что весь мир состоит из множества разных людей. Морской болезнью мисс Рейд не страдала, да иначе и быть не могло — дедушка ее был морской офицер. Впрочем, море бушевало всего лишь два-три дня, а потом установилась отличная погода, и вскоре мисс Рейд перезнакомилась со всеми пассажирами. С людьми она всегда сходилась быстро. Это была одна из причин, способствовавших процветанию ее дела — она имела кафе в одном из признанных райских уголков на западе Англии. Для каждого посетителя у нее всегда была припасена улыбка и шутливая фраза. На зиму мисс Рейд свое кафе закрывала, и вот уже четыре года подряд отправлялась в это время года в круиз. В круизе всегда встречаешь много интересных людей, говорила она, всегда узнаешь что-то новое. Что правда, то правда, пассажиры на «Фридрихе Вебере» были рангом ниже тех, с которыми она год назад совершила круиз по Средиземному морю, но снобом мисс Рейд не была, и, хотя ее слегка шокировало поведение попутчиков за столом, она, будучи полна решимости не реагировать на теневые стороны жизни, сказала себе, что сможет найти общий язык с этими людьми. Она очень любила читать, и была рада обнаружить в судовой библиотеке книги Филлипса Оппенгейма, Эдгара Уоллеса и Агаты Кристи. Впрочем, вокруг было так много людей, что на чтение просто не оставалось времени, и она решила не трогать книги до Гаити, где большинство пассажиров должны были сойти.

«В конце концов, — сказала она себе, — никакая книга не дает столько, сколько живое общение».

Мисс Рейд всегда слыла отличной собеседницей, и ее самолюбию льстило, что за много дней, проведенных в океане, она ни разу не дала беседе за столом заглохнуть. Она умела расшевелить людей, и когда тема, казалось, была уже совершенно исчерпана, мисс Рейд умело пробуждала к ней интерес какой-нибудь фразой либо просто подбрасывала новую тему, и беседа продолжалась. Ее подруга мисс Пренс, дочь покойного викария из Кэмдена (она провожала мисс Рейд в Плимуте, так как жила там), часто ей говорила:

— Вы знаете, Венеция, у вас совершенно мужской ум. Вы всегда найдете, о чем поговорить.

— Я считаю, что, если вы с интересом относитесь к окружающим, они обязательно ответят вам тем же, — скромно отвечала мисс Рейд. — В конце концов, навык мастера ставит, главное — проявить максимум усердия, а уж это я умею делать отлично. Это качество восхвалял еще Диккенс.

В действительности мисс Рейд звали вовсе не Венеция, а попросту Элис, но это имя ей никогда не нравилось, и еще ребенком она взяла себе другое, более поэтическое имя, которое, как ей казалось, гораздо точнее соответствовало ее натуре.

Мисс Рейд беспрестанно беседовала с попутчиками, узнала много интересного, и ей было по-настоящему грустно, когда корабль наконец достиг Порт-о-Пренса и пассажиры все до одного сошли на берег. «Фридрих Вебер» стоял в городе два дня, и за это время мисс Рейд познакомилась со всеми местными достопримечательностями. Теперь она была на борту единственной пассажиркой. Корабль огибал побережье острова, останавливаясь в разных портах, чтобы разгрузить или, наоборот, погрузить какие-либо товары.

— Надеюсь, вы не будете чувствовать себя неловко в обществе стольких мужчин, — сердечно обратился к мисс Рейд капитан во время обеда.

Мисс Рейд теперь сидела справа от него, и за этим же столом обедали первый помощник, старший механик и доктор.

— Я хорошо знаю жизнь, капитан. И не сомневаюсь, что, если дама ведет себя, как подобает даме, джентльмен всегда останется джентльменом.

— Вы не должны ждать от нас многого, мадам, мы всего лишь грубые моряки.

— Ценнее титулов открытые сердца, а простота ценнее крови королевской, — продекламировала мисс Рейд.

Капитан был коренастый, невысокого роста мужчина, с бритой головой и красным чисто выбритым лицом. Он носил белую куртку, которая была застегнута доверху только во время еды, в остальное же время сквозь распахнутый ворот проглядывала волосатая грудь. Это был веселый, шумный человек. Он всегда говорил на повышенных тонах. Мисс Рейд решила, что он порядочный чудак, но, поскольку она обладала тонким чувством юмора, это ее ничуть не смутило. Нить беседы она взяла в свои руки. Она много узнала о Гаити за время путешествия, а особенно за те два дня, что провела на самом острове, но так как ей было известно, что мужчины больше любят говорить, чем слушать, она стала задавать им вопросы, на которые сама же могла, ответить. Как ни странно, ответов на эти вопросы они не знали. В конце концов она почувствовала, что просто обязана прочитать им небольшую лекцию, и тут же, пока они продолжали обедать (Mittag Essen,[1] как они говорили на своем забавном языке), сообщала им массу интересных сведений об истории и экономике страны, о проблемах, стоящих перед ней, и о перспективах на будущее. Она говорила медленно, хорошо поставленным голосом, демонстрируя богатый запас слов.

Перед наступлением темноты они вошли в небольшой порт, где должны были погрузить триста ящиков кофе. Агент, с которым заключалась сделка, поднялся на борт, и капитан, предложив ему остаться на ужин, заказал коктейли. Следом за стюардом, принесшим коктейли, в салон вплыла мисс Рейд. Она двигалась неторопливо, грациозно, с чувством собственного достоинства. Она всегда говорила, что настоящую леди можно сразу узнать по походке. Капитан представил ей агента, и она села в кресло.

— Что это вы пьете, господа? — поинтересовалась она.

— Коктейли. Вы не выпьете с нами, мисс Рейд?

— Не откажусь.

Она выпила, и капитан с некоторым сомнением предложил ей повторить.

— Повторить? Ну разве что для поддержания компании.

Агент, который был темнее большинства своих соотечественников, но все же светлее некоторых, оказался сыном бывшего гаитянского посланника при германском дворе и, прожив много лет в Берлине, хорошо говорил по-немецки. Благодаря этому обстоятельству он и получил работу в немецкой фирме по перевозке грузов. В связи с этим мисс Рейд рассказала за ужином о поездке по Рейну, которую она однажды предприняла. Потом она вместе с агентом, капитаном, доктором и первым помощником еще долго сидела за столом — все пили пиво. Мисс Рейд сочла своим долгом занять агента беседой. Поскольку агент руководил погрузкой на корабль кофе, она решила, что ему будет интересно узнать, как выращивают чай на Цейлоне. Да, она была на Цейлоне во время круиза, а так как отец его был дипломатом, ему, без сомнения, было интересно послушать о королевской семье Англии. Она прекрасно провела вечер. Удаляясь наконец отдохнуть — она никогда бы не позволила себе сказать просто: «Я иду спать», — она подумала про себя:

— Путешествие, безусловно, учит нас многому.

В самом деле, это было весьма занятно — остаться одной среди такого множества мужчин! И посмеются же ее знакомые, когда, вернувшись домой, она им обо всем расскажет! Они, конечно, скажут, что такое могло случиться только с Венецией. Она улыбнулась, услышав, что капитан распевал что-то на палубе своим раскатистым голосом. Немцы такие музыкальные! Было очень смешно видеть, как он с важным видом расхаживает по палубе на своих коротких ножках и напевает мелодию Вагнера, подставляя слова собственного сочинения. Это была милая песенка о вечерней звезде, но, не зная немецкого, мисс Рейд могла лишь гадать, что гам за нелепые слова придумал капитан. Слова действительно были нелепыми.

— О-о, до чего ж занудна эта женщина! Если так пойдет и дальше, я убью ее! — Он перешел на бравурный мотив арии Зигфрида: — Как занудна, как занудна, как занудна! Нужно выбросить в море ее!

И конечно, это была чистая правда. Потому что мисс Рейд действительно была невероятной, потрясающе невыносимой занудой. Она всегда говорила ровным монотонным голосом, и было совершенно бесполезно перебивать ее, ибо тогда она начинала свою историю сначала. У нее была неутолимая жажда информации, и никакая оброненная мимоходом фраза не оставалась без внимания — мисс Рейд тут же забрасывала присутствующих бесчисленным множеством вопросов. Она была величайшей фантазеркой и мучительно долго рассказывала о своих грезах. На любую тему у нее всегда была про запас избитая фраза. По любому поводу она изрекала банальности. Она вбивала в собеседников прописные истины, словно молоток, загоняющий гвоздь в стену. Она сообщала общеизвестное и очевидное с той же готовностью, с какой цирковой клоун прыгает через обруч. Тишина ее ничуть не смущала. Ведь неудивительно, что эти бедные мужчины, находящиеся так далеко от дома, от топота детских ножек, да еще накануне Нового года, чувствуют себя слегка подавленно. Она лишь удваивала усилия, чтобы расшевелить и развлечь их. Она жаждала внести в их унылую жизнь хоть каплю радости. И это было ужасней всего: мисс Рейд, безусловно, хотела сделать как лучше. На корабле она чувствовала себя прекрасно и искренне желала, чтобы ее настроение передалось остальным. Она была уверена, что они относятся к ней с такой же симпатией, с какой она к ним. Она считала, что делает все возможное для того, чтобы вечер удался, и была наивно счастлива, думая, что достигла цели. Она рассказала им о своей подруге мисс Прайс и о том, как та ей часто говорила: «Венеция, в вашем обществе скучающих людей не бывает». Капитану полагалось быть вежливым с пассажирами, и как ему ни хотелось приказать ей попридержать свой глупый язык, сделать этого он не мог, да будь даже он и волен в выражении своих чувств, он знал, что все равно не смог бы сказать ей ничего резкого и обидного. Ничто не могло прервать поток ее красноречия. Он был неудержим, как стихийное бедствие. В какой-то момент мужчины, отчаявшись, начали говорить по-немецки, но мисс Рейд немедленно это прекратила.

— Э-э, нет, я не позволю вам говорить на языке, который я не понимаю. Вы должны максимально использовать мое присутствие — это для вас прекрасная возможность поупражняться в английском.

— Мы говорили о работе, мисс Рейд, и решили, что вам это будет неинтересно, — нашелся капитан.

— А мне все интересно. Вот поэтому — только не считайте меня чересчур самодовольной — людям всегда интересно со мной. Дело в том, что я постоянно стремлюсь узнать что-то новое. Для меня важно все — ведь любая информация в той или иной обстановке может оказаться полезной.

Доктор холодно улыбнулся.

— Капитан сказал так, потому что был смущен. Говоря откровенно, он рассказывал историю, которую не совсем удобно слушать незамужней даме.

— Я, может быть, и не замужем, но это не мешает мне хорошо знать жизнь. Всем известно, что моряки — далеко не святоши, поэтому, капитан, вы не должны особенно меня стесняться, шокирована я не буду. Я с удовольствием послушаю вашу историю.

Доктор был человек лет шестидесяти, с редкими седыми волосами, седыми усами и маленькими голубыми умными глазами. Он был молчалив и угрюм, и как мисс Рейд ни старалась вовлечь его в беседу, вытянуть из него хотя бы слово было почти невозможно. Но она была не из тех женщин, которые уступают без борьбы, и, увидев его на следующее утро на палубе с книгой, принесла кресло и уселась рядом.

— Вы любите читать, доктор? — смело начала она.

— Люблю.

— Я тоже. И полагаю, как все немцы, вы человек музыкальный?

— Музыку я люблю.

— Я тоже. Как только я вас увидела, сразу поняла, что вы умны.

Он быстро взглянул на нее и, поджав губы, продолжал читать. Но мисс Рейд обескуражить было трудно.

— Чтение, конечно, дело полезное. Но лично я интересной книге предпочитаю интересную беседу. А вы?

— Я нет.

— Это очень любопытно. А почему, хотелось бы знать?

— Этого я вам сказать не могу.

— Как странно, не правда ли? Впрочем, я всегда знала, что человеческой природе свойственны странности. Вы знаете, люди вообще меня ужасно интересуют. К докторам я испытываю особую симпатию, они ведь так хорошо знают человеческую природу. Но и я могу рассказать о таких вещах, что даже вы удивитесь. Работая в кафе, как я, можно очень много узнать о людях, если, как говорится, смотреть в оба.

Доктор поднялся.

— Прошу извинить меня, мисс Рейд. Я должен осмотреть больного.

Во всяком случае, лед сломан, подумала мисс Рейд, глядя вслед уходящему доктору. Скорее всего, он просто слегка застенчив.

Через день или два доктор почувствовал легкое недомогание. Какая-то старая болезнь время от времени тревожила его, но он к ней привык и не любил говорить о ней с окружающими. Когда она давала о себе знать, доктор хотел лишь одного — чтобы его оставили в покое. Каюта у него была маленькая и душная, поэтому он расположился на палубе. Закрыв глаза, он полулежал в шезлонге. Мисс Рейд прогуливалась на свежем воздухе — она всегда совершала получасовой моцион утром и вечером. Доктор решил, что, если он притворится спящим, она не станет его тревожить. Но, пройдя мимо доктора по меньшей мере десять раз, она остановилась перед ним и замерла на месте. Глаза доктора были закрыты, но он чувствовал, что мисс Рейд смотрит на него.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, доктор? — спросила она.

Он вздохнул.

— Нет, какая тут помощь?

Он взглянул на нее и увидел в ее глазах обеспокоенность.

— У вас совершенно больной вид, — сказала она.

— Я очень плохо себя чувствую.

— Знаю. Это сразу видно. Что я могу для вас сделать?

— Ничего. Скоро все пройдет само.

Поколебавшись мгновение, она ушла, однако вскоре вернулась.

— Я вижу, вам очень неудобно сидеть, даже под спину подложить нечего. Я принесла вам подушку, которую все время вожу с собой. Позвольте, я подсуну вам ее под голову.

Доктору в этот момент было не до возражений. Мисс Рейд осторожно подняла его голову и положила под нее мягкую подушку. Он сразу почувствовал, что так действительно удобнее. Она положила руку ему на лоб, и рука эта была прохладная и нежная.

— Бедняжка, — произнесла она. — Все вы, доктора, одинаковы, не имеете ни малейшего понятия о том, как помочь себе.

Она оставила его, но через пару минут вернулась, неся кресло и маленькую сумку. Доктора, когда он это увидел, всего передернуло.

— Я вовсе не собираюсь с вами болтать, просто посижу рядом и повяжу. Я знаю, если чувствуешь себя не очень хорошо, всегда приятно, когда кто-то сидит рядом.

Она села в кресло и, вытащив из сумки незаконченный шарфик, энергично принялась за вязание. Она не произносила ни слова. И, как ни странно, ее присутствие сразу сказалось — доктор почувствовал себя лучше. Ведь никто на корабле даже не заметил, что он болен, ему было одиноко, и теперь он был благодарен этой невыносимой зануде за оказанное внимание. Она спокойно сидела рядом и вязала, и тишина эта убаюкивала доктора — вскоре он заснул. Когда проснулся, она продолжала вязать. Она чуть улыбнулась ему, но не сказала ни слова. Боль утихла, и доктор чувствовал себя гораздо лучше.

В салоне он появился только перед вечером. Там, потягивая пиво, сидели капитан и его помощник Ганс Краузе.

— Присаживайтесь, доктор, — пригласил капитан. — Мы держим военный совет. Вам, конечно, известно, что послезавтра — Сильвестр?

— Известно.

— Сильвестр, канун Нового года — это праздник, дорогой сердцу каждого немца, и все мы ждем его с нетерпением. Специально для этого праздника мы везем с собой из Германии елку. Сегодня за обедом мисс Рейд совершенно измучила нас своими разговорами. Мы с Гансом пришли к выводу, что нужно принимать какие-то меры.

— Утром она два часа просидела рядом со мной в полном молчании. Видимо, в обед она решила наверстать упущенное.

— Быть в такой день вдали от дома и семьи — это само по себе достаточно плохо, но тут ничего не поделаешь, и придется довольствоваться тем, что есть. Но мы хотим отпраздновать Сильвестр, как положено, а если мы не уймем мисс Рейд, это исключено.

— При ней мы даже не сможем толком поразвлечься, — добавил первый механик. — Она все испортит как пить дать.

— Как же вы собираетесь от нее избавиться? — улыбнулся доктор. — Уж не за борт ли выбросить? Право, она неплохая тетка. Просто ей нужен мужчина.

— В ее-то возрасте? — воскликнул Ганс Краузе.

— Именно в ее возрасте. Чрезмерная болтливость, жажда информации, эти ее бесчисленные вопросы, въедливость, да и ее манеры — все это явные признаки бунтующей девственности. Дайте ей любовника, и она сразу утихомирится. Ее напряженные нервы расслабятся. По меньшей мере час она поживет нормальной жизнью. Волна глубочайшего удовлетворения, столь необходимого для всего ее существа, пройдет через ее перегруженные речевые центры — и на корабле воцарится покой.

Всегда было трудно определить, говорит доктор серьезно или просто отпускает шутку в твой адрес. На сей раз, однако, голубые глаза капитана хитро сощурились.

— Ну что же, доктор, я не смею усомниться в точности вашего диагноза. Средство, которое вы предлагаете, по-видимому, стоит испробовать, и так как вы холостяк, совершенно ясно, что вести лечение должны вы сами.

— Прошу меня извинить, капитан, мой профессиональный долг — прописывать лекарства больным, находящимся на корабле под моим наблюдением, но я вовсе не обязан давать их лично. Кроме того, мне шестьдесят лет.

— А у меня жена и взрослые дети, — сообщил капитан. — Я стар, толст, страдаю астмой и вряд ли справлюсь с задачей подобного рода. Природа наделила меня качествами, подходящими для отца и мужа, но никак не для любовника.

— В этих вопросах не последнюю роль играют возраст и внешность, молодые и красивые имеют неоспоримое преимущество, — суровым тоном произнес доктор.

Капитан крепко шлепнул кулаком по столу.

— Вы имеете в виду Ганса и вы совершенно правы. Это сделает Ганс.

Первый помощник вскочил на ноги.

— Я? Ни за что на свете.

— Ганс, вы стройны, красивы, сильны как лев, смелы и молоды. Прежде чем мы доплывем до Гамбурга, пройдет еще двадцать три дня. Неужели вы не придете на помощь своему старому капитану, оказавшемуся в трудном положении? Неужели бросите в беде вашего доброго друга доктора?

— Ну нет, капитан, вы требуете от меня слишком многого. Со дня моей свадьбы не прошло еще и года, и я люблю свою жену. Я не могу дождаться возвращения в Гамбург. Мы ужасно тоскуем друг без друга. Изменять жене я не намерен, в особенности с мисс Рейд.

— Мисс Рейд не так уж плоха, — заметил доктор.

— Некоторым она даже может показаться привлекательной, — добавил капитан.

И действительно, стоило повнимательнее приглядеться к мисс Рейд, как становилось ясно, что некрасивой ее никак не назовешь. Лицо, правда, у нее было длинное и слегка глуповатое, зато его украшали карие глаза с пушистыми ресницами. Она носила короткую прическу, и темные волосы нежно вились на шее. У нее была хорошая кожа и вполне сносная фигура. До критического возраста ей было еще далеко, и скажи она вам, что ей сорок лет, вы бы охотно этому поверили. Единственным ее недостатком была поразительная способность наводить скуку и уныние.

— Неужели еще двадцать три дня мне предстоит терпеть разговоры этой многословной, занудной женщины? Неужели еще двадцать три нескончаемых дня мне предстоит отвечать на ее бессмысленные вопросы и выслушивать ее невообразимые высказывания? Неужели мне, немолодому уже человеку, не придется провести столь ожидаемый мной Сильвестр в свое удовольствие из-за присутствия на корабле этой невыносимой старой девы? И все потому, что никто не желает проявить хоть капельку галантности, хоть чуточку человеческой доброты, хоть крупицу великодушия по отношению к одинокой женщине. Единственное, что мне остается — затопить корабль.

— Мы забыли о радисте, — сказал Ганс.

Капитан издал громкий вопль.

— Ганс! Да восстанут все замученные девственницы Кельна и благословят имя твое! Эй, стюард, — прорычал он, — немедленно позовите сюда радиста!

Радист вошел в салон и лихо щелкнул каблуками. Трое мужчин молча смотрели на него. Вид у него был встревоженный — он не мог вспомнить, есть ли за ним грех, за который он заслужил взбучку. Он был выше среднего роста, с квадратными плечами и узкими бедрами, спортивный и стройный, его гладкое загорелое лицо, казалось, никогда не знало бритвы. У него были поразительной голубизны глаза и грива светлых вьющихся волос. Он олицетворял образ молодого тевтонца. Он в такой степени излучал здоровье, силу, жизнь, что, даже стоя немного в стороне, вы чувствовали, что энергия так и рвется из него.

— Настоящий ариец, ничего не скажешь, — одобрил капитан. — Сколько вам лет, друг мой?

— Двадцать один, мой капитан.

— Вы женаты?

— Нет.

— Обручены?

Радист усмехнулся. В усмешке этой было что-то по-мальчишески очаровательное.

— Нет, мой капитан.

— Вам известно, что у нас на борту имеется пассажирка?

— Известно.

— Вы знакомы?

— Когда я вижу ее по утрам, я говорю ей «доброе утро».

Капитан принял официальный вид. Глаза его, которые обычно лукаво щурились, стали строгими, а в низком музыкальном голосе зазвучали резкие нотки.

— Наш корабль является грузовым судном и занимается перевозкой товаров, но мы всегда охотно берем на борт пассажиров, и руководство компании это всячески поощряет. Таким образом, пассажирские перевозки занимают в нашей работе немалое место. В мои инструкции входит делать все возможное, чтобы создавать пассажирам корабля максимальный комфорт. В настоящее время мисс Рейд нужен любовник. Мы с доктором пришли к заключению, что вы лучше, чем кто-либо, подходите для этой роли.

— Я?! — радист заалел как мак и одновременно захихикал, но тут же замолчал, увидев перед собой суровые мужские лица. — Но она мне в матери годится.

— В вашем возрасте это не имеет никакого значения. Мисс Рейд принадлежит к знатному роду, и английское высшее общество — это сплошь ее друзья и знакомые. Будь она немкой, она была бы по меньшей мере графиней. Мы оказываем вам большую честь, доверяя такую ответственную миссию, и вы должны быть благодарны за это. Кроме того, ваш английский хромает на обе ноги, и вы получаете отличную возможность поработать над ним.

— Тут есть над чем подумать, — сказал радист. — Я и сам знаю, что английский у меня запущен.

— В жизни не так часто предоставляется случай совместить приятное с полезным, и вы можете поздравить себя с такой редкой удачей.

— Если позволите задать один вопрос, мой капитан, я хотел бы знать, почему мисс Рейд необходим любовник?

— Насколько мне известно, это старая английская традиция — в это время года незамужние дамы благородного происхождения всегда заводят любовную интригу. Интересы компании требуют от нас предоставить мисс Рейд все, что она имела бы на английском корабле, и мы считаем, что если она останется довольна, то, безусловно, посоветует многим своим друзьям предпринять путешествие на одном из кораблей компании. Учитывая ее многочисленные дружеские связи, это крайне желательно.

— Мой капитан, прошу вас поручить эту задачу кому-нибудь другому.

— Я обращаюсь к вам не с просьбой, а с приказом. В одиннадцать часов вечера вы должны явиться в каюту мисс Рейд.

— И что я там буду делать?

— Что делать? — загремел капитан. — Как что делать? Вести себя естественно.

Махнув рукой, он отпустил радиста. Тот щелкнул каблуками, отдал честь и вышел.

— Что ж, давайте выпьем еще по стакану пива, — предложил капитан.

За ужином мисс Рейд была в ударе. Она была сама многоречивость, игривость, утонченность. Она сыпала прописными истинами. Она жонглировала банальными шутками. Она забрасывала мужчин дурацкими вопросами. Лицо капитана наливалось все более и более яркой краской, потому что он едва сдерживал гнев. Он чувствовал, что просто не сможет оставаться с ней вежливым и, если средство доктора не поможет, он в один прекрасный момент сорвется и выложит ей все, что о ней думает — безо всяких сантиментов.

«Не стоит отказывать себе в таком удовольствии, — думал капитан, — пусть даже меня потом выгонят с работы».

На следующее утро, когда мужчины уже собрались на завтрак, в салон вошла мисс Рейд.

— Завтра Сильвестр, — весело объявила она. Это было как раз в ее духе — сообщить то, что всем давно известно. — Ну, чем вы занимались с утра? — продолжала она.

Поскольку с утра они всегда занимались одним и тем же, и она об этом прекрасно знала, вопрос этот мог вывести из себя кого угодно. Сердце капитана упало. Он вкратце сказал доктору, что о нем думает.

— Нет-нет, только не по-немецки, — шаловливо проворковала мисс Рейд. — Вы же знаете, капитан, я вам это запрещаю. И почему, скажите на милость, вы так сурово взглянули на бедного доктора? Вы ведь знаете, что сейчас Рождество, а значит, должны воцариться всеобщий мир и благополучие. Я с таким нетерпением жду завтрашнего вечера; интересно, будут ли на елке гореть свечи?

— Разумеется.

— Восхитительно. Я считаю, что елка без свечей — это не елка. Знаете, со мной вчера вечером произошла очень смешная история. Я совершенно ничего не поняла.

Наступила пауза. Мужчины напряженно смотрели на мисс Рейд. Первый раз за все время она целиком завладела их вниманием.

— Так вот, — как всегда монотонно, с некоторой манерностью начала она, — вчера вечером, когда я уже собиралась лечь спать, раздается стук в дверь. «Кто там?» — спрашиваю. «Радист», — отвечает мужской голос. «Что случилось?» — спрашиваю, а он: «Мне нужно поговорить с вами».

Мужчины слушали затаив дыхание.

— «Сейчас, — говорю я, — накину халат и открою». Я накинула халат и открыла дверь. Этот радист и говорит: «Не желаете ли вы, мисс, послать телеграмму?» Я, конечно, нашла все это очень забавным, и мое чувство юмора среагировало, если хотите, на ситуацию — прийти в такое время и спросить, не хочу ли я послать телеграмму, — поэтому я просто рассмеялась, но поскольку обижать его не хотелось, я сказала: «Большое вам спасибо, но посылать телеграмму я как будто не собираюсь». Он продолжал стоять, а вид у него был такой забавный, словно он был ужасно смущен, и я сказала: «Все равно большое вам спасибо», а потом добавила: «Спокойной ночи, приятного сна» и закрыла дверь.

— Безмозглый идиот! — воскликнул капитан.

— Он еще молод, мисс Рейд, — вступился доктор. — Просто проявил чрезмерное рвение. Он, видимо, решил, что вам захочется поздравить ваших друзей с Новым годом, и предложил вам воспользоваться пониженными расценками.

— Да вы не беспокойтесь, ничего страшного не произошло. Наоборот, я очень люблю разные мелкие недоразумения, которые случаются во время путешествия. Для меня это лишь повод хорошо посмеяться.

Как только завтрак окончился и мисс Рейд вышла из салона, капитан послал за радистом.

— Слушайте вы, идиот, с чего вам взбрело в голову спрашивать у мисс Рейд, не хочет ли она послать телеграмму?

— Мой капитан, вы сами ведь приказали мне вести себя естественно. Я — радист, поэтому я решил, что будет вполне естественно спросить, не хочет ли она послать телеграмму. Ничего другого я придумать не мог.

— Боже правый! — вскричал капитан. — Вспомните, как вел себя Зигфрид, когда увидел на скале спящую Брунгильду (капитан пропел строчку из известной арии, и собственный голос ему так понравился, что он повторил ее два или три раза). Разве Зигфрид, когда она проснулась, стал спрашивать ее, хочет ли она послать телеграмму, например своему папочке, и сообщить ему, что она только что пробудилась и теперь внимательно озирает окрестности?

— Позволю заметить, что Брунгильда приходилась Зигфриду тетей. Мисс Рейд же совершенно чужой мне человек.

— Менее всего он рассуждал в этот момент о родственных связях. Он знал только, что перед ним очаровательная, беззащитная женщина, в жилах которой течет благородная кровь, и он поступил так, как на его месте поступил бы любой воспитанный мужчина. Вы молоды, красивы, вы ариец до мозга костей, не подведите же Германию — ее честь в ваших руках.

— Слушаюсь, мой капитан. Сделаю все, что смогу.

Вечером в дверь каюты мисс Рейд снова постучали.

— Кто там?

— Радист. Вам телеграмма, мисс Рейд.

— Мне? — она было удивилась, но ей тут же пришло в голову, что кто-то из попутчиков, сошедших на Гаити, решил поздравить ее с Новым годом. Как порой добры бывают люди, подумала она. — Я уже легла. Оставьте телеграмму перед дверью.

— Требуется ответ. Это телеграмма с оплаченным ответом.

Значит, это не новогоднее поздравление. Сердце ее учащенно забилось. Такая телеграмма могла означать только одно: ее кафе сгорело дотла. Она выпрыгнула из постели.

— Подсуньте ее под дверь, а я напишу ответ и верну листок тем же путем.

Телеграмма выскользнула из-под двери и уткнулась в ковер. Она и вправду выглядела зловеще. Мисс Рейд подхватила ее с пола и распечатала. Слова поплыли у нее перед глазами, и она поспешно надела очки. Вот что она прочитала:

«С Новым годом. Точка. Всеобщий мир и благополучие. Точка. Вы прекрасны. Точка. Я вас люблю. Точка. Я должен поговорить с вами. Точка. Подпись: Радист».

Мисс Рейд прочитала текст дважды. Затем она медленно сняла очки и положила их под шаль. Она подошла к двери и открыла ее.

— Войдите, — сказала она.

На следующий день был канун Нового года. Мужчины, когда они собрались на завтрак, были веселы и немного сентиментальны. Стюарды украсили салон тропическими вьюнками, заменив ими рождественские цветы, а прямо на столе стояла елка со свечами, которые должны были зажечь во время ужина. Мисс Рейд вошла, когда мужчины уже сидели за столом, но в ответ на их «доброе утро» она лишь сухо кивнула. Они с любопытством наблюдали за ней. Позавтракала она хорошо, но за все время не произнесла ни слова. От ее молчания становилось жутко. В конце концов капитан не выдержал и сказал:

— Вы так молчаливы сегодня, мисс Рейд.

— Я думаю, — бросила она.

— Может быть, мисс Рейд, вы поделитесь своими мыслями с нами? — решил подзадорить ее доктор.

Она окинула его холодным, если не сказать презрительным взглядом.

— Я предпочитаю держать их при себе, доктор. Я, пожалуй, съем еще немного мяса, у меня сегодня хороший аппетит.

Завтрак закончился в блаженной тишине. Капитан вздохнул с облегчением — за столом надо есть, а не болтать. Когда они закончили трапезу, он сжал руку доктора.

— Что-то явно произошло, доктор.

— Безусловно. Перед нами другая женщина.

— И долго это протянется?

— Будем надеяться на лучшее.

Вечером в честь праздника мисс Рейд надела вечернее платье, довольно строгое черное платье с искусственными розами на груди. Шею украшала узкая зеленая лента. Верхний свет был выключен, и на елке горели свечи — можно было подумать, что ты в церкви. По такому случаю младших офицеров пригласили ужинать в салон; и в своих белых костюмах они выглядели очень нарядно. Шампанское подавалось за счет компании, и после ужина мужчины начали петь под граммофон «Deutschland, Deutschland über Alles!», «Alt Heidelberg» и «Auld lang Syne». Они с жаром выкрикивали слова песен, и голос капитана звучал громче всех, а мисс Рейд иногда подпевала приятным контральто. Доктор, заметил, что глаза ее время от времени останавливались на радисте, и тогда в них появлялось замешательство.

— Довольно симпатичный паренек, как вы считаете? — обратился доктор к мисс Рейд.

Мисс Рейд повернулась и невозмутимо посмотрела на доктора.

— Вы о ком?

— О нашем радисте. Мне показалось, вы смотрите на него.

— Это который?

«До чего двуличны женщины», — подумал доктор про себя, а вслух произнес с улыбкой:

— Тот, что сидит рядом со старшим механиком.

— Ах, да, конечно, теперь я его узнаю. Вы знаете, я твердо убеждена, что для мужчины внешность не имеет значения. Для меня гораздо важнее, есть ли у мужчины голова на плечах.

— Понятно, — кивнул доктор.

К концу вечера все были немножко навеселе, включая мисс Рейд, но тем не менее она не уронила своего достоинства и, прощаясь со всеми перед сном, соблюла все свойственные ей условности.

— Я прекрасно провела вечер и никогда не забуду канун Нового года на немецком судне. Мне было чрезвычайно интересно, и я узнала много нового.

Она твердой походкой отправилась к двери, и это было своего рода триумфом, потому что весь вечер она пила почти наравне с остальными.

На следующее утро все были несколько выбиты из колеи. Когда капитан, помощник, доктор и старший механик пришли завтракать, мисс Рейд уже сидела за столом. Рядом с каждым прибором лежал маленький сверток, перевязанный розовой ленточкой. На каждом было написано: «С Новым годом». Мужчины вопросительно уставились на мисс Рейд.

— Вы все так добры ко мне, что я решила сделать вам по маленькому подарку. К сожалению, большого выбора в Порт-о-Пренсе не было, так что многого не ждите.

В свертке у капитана лежали две вересковые трубки для курения, у доктора, — полдюжины шелковых платков, у помощника — портсигар, у старшего механика — два галстука. После завтрака мисс Рейд удалилась к себе в каюту отдохнуть. Мужчины почувствовали себя неловко. Старший механик повертел в руках подаренный портсигар.

— Мне, признаться, немного стыдно, — произнес он наконец.

Капитан сидел с задумчивым видом, и было ясно, что и ему слегка не по себе.

— Не знаю, правильно ли мы поступили, сыграв с мисс Рейд такую шутку, — сказал он. — Она неплохая тетка и, кстати, вовсе не богатая, себе на хлеб зарабатывает сама. На эти подарки она, должно быть, ухлопала добрую сотню марок. Я уже почти жалею, что мы не оставили ее в покое.

Доктор пожал плечами.

— Вы же хотели, чтобы она замолчала — вот она и замолчала.

— Чего там говорить, ничего бы с нами не сделалось, слушай мы ее болтовню еще три недели, — вставил старший помощник.

— Да, от того, что происходит, я не в восторге, — добавил капитан. — В ее молчании есть что-то зловещее.

За весь завтрак мисс Рейд не произнесла почти ни слова и была абсолютно безразлична к тому, что говорили они.

— Как вы считаете, доктор, может, стоит спросить, хорошо ли она себя чувствует? — предложил капитан.

— Она прекрасно себя чувствует. Вы же видите, она ест за троих. А если вы так хотите выяснить, в чем дело, обратитесь к радисту.

— Да будет вам известно, доктор, что я человек очень деликатный.

— Так ведь и я не без сердца, — улыбнулся доктор.

Весь остаток путешествия мужчины вовсю старались загладить свою вину перед мисс Рейд. Они окружили ее такой заботой и вниманием, какими окружают человека, выздоравливающего после долгой и опасной болезни. Аппетит у нее был отличный, но они все время пытались соблазнить ее новыми блюдами. Доктор заказывал вино и настаивал, чтобы мисс Рейд распила бутылку вместе с ним. Они играли с ней в домино. Играли с ней в шахматы. Играли с ней в бридж. Втягивали ее в общий разговор. Однако хотя она и вежливо принимала их ухаживания, но все равно оставалась замкнутой и была поглощена собственными мыслями. Она как будто смотрела на них с каким-то пренебрежением. Могло даже показаться, что она воспринимает этих мужчин и их неуклюжие попытки наладить общение как нечто смехотворное и нелепое. Она открывала рот, только если к ней обращались. Она читала детективные романы, а по вечерам выходила на палубу; садилась в кресло и смотрела на звезды. Она жила в своем, скрытом от остальных мире.

Наконец путешествие подошло к концу. В тихий туманный день корабль вошел в Ла-Манш, и впереди по курсу корабля показалась земля. Мисс Рейд собрала свои чемоданы. В два часа дня судно пришвартовалось в Плимуте. Капитан, старший помощник и доктор вместе подошли попрощаться с ней.

— Ну что же, мисс Рейд, — веселым, как всегда, тоном начал капитан, — жаль, что покидаете нас. Впрочем, вы, конечно, рады снова оказаться дома.

— Вы были так добры ко мне, вы все были так добры ко мне, я даже не знаю, чем я заслужила такое отношение. Мне было очень хорошо с вами. Я никогда вас не забуду.

Голос ее слегка дрожал, она пыталась улыбнуться, но губы ее затряслись, и по щекам потекли слезы. Капитан покраснел как рак. Он неуверенно улыбнулся.

— Позвольте мне поцеловать вас, мисс Рейд.

Она была на полголовы выше его, так что ей пришлось наклониться, и капитан своими толстыми губами поцеловал сначала одну, потом другую ее мокрую щеку. Затем мисс Рейд повернулась к помощнику и доктору. Те также поцеловали ее.

— Какая же я глупая, — всхлипнула она. — Вы все такие хорошие.

Она вытерла слезы и с подчеркнутой грациозностью спустилась по трапу. Капитан тоже прослезился. Когда мисс Рейд сошла на причал, она обернулась и помахала кому-то на нижней палубе.

— Кому это она машет? — удивленно спросил капитан.

— Радисту.

На причале ее встречала мисс Прайс. Пройдя таможню, они освободились от тяжелых чемоданов мисс Рейд и отправились домой к мисс Прайс выпить по чашке чаю. Поезд мисс Рейд уходил только в пять, и мисс Прайс хотела рассказать ей о многом.

— Что же я надоедаю вам своими историями, когда вы только что вернулись из такого путешествия! Я с нетерпением жду вашего рассказа.

— Боюсь, рассказывать особенно нечего.

— Как? Ведь круиз прошел успешно?

— Вполне успешно. Было очень мило.

— И вас не утомило общество немцев?

— Конечно, они совсем не похожи на англичан. К ним нужно привыкнуть. Иногда они позволяют себе такое… ну, что англичане никогда бы себе не позволили. Но я твердо уверена: жизнь нужно принимать такой, какая она есть.

— Что они себе позволяют?

Мисс Рейд спокойно взглянула на подругу. Ее длинное глуповатое лицо хранило безмятежное выражение, и мисс Прайс не заметила, что в глазах мисс Рейд блеснул озорной огонек.

— Да ничего особенного. Просто ведут себя забавно, неожиданно и мило. Путешествие, безусловно, учит нас очень многому.

"Зимний круиз" рассказ. Автор Сомерсет Моэм

"Зимний круиз" рассказ. Автор Сомерсет Моэм

TELEGRAM BARCAFFE

Адаптивная картинка
Картинка при наведении
 Спешите! Вам осталось до перехода на телеграм-канал "BarCaffe":  

"Зимний круиз" рассказ. Автор Сомерсет Моэм
2

Публикация:

не в сети 5 месяцев

Стеллочка

"Зимний круиз" рассказ. Автор Сомерсет Моэм 4 942
Очень милая курносая и сероглазая ведьмочка, практикантка Выбегаллы и, видимо, симпатия Саши Привалова.
Комментарии: 7Публикации: 849Регистрация: 13-09-2019
Если Вам понравилась статья, поделитесь ею в соц.сетях!

© 2019 - 2024 BarCaffe · Информация в интернете общая, а ссылка дело воспитания!

Авторизация
*
*

Регистрация
*
*
*
Генерация пароля