Фантазии на тему “Ураины-Украйны”
Содержание статьи может кому-то показаться банальным, но вызвано её появление комментариями некоторой категории читателей к одной из предыдущих публикаций. Увы, есть у нас такая привычка, да и автор этой публикации грешен бывает в этом, не услышав вопроса, быстрее давать на него ответ.
Так вот, интересный вопрос: откуда взялась идея о существовании некоей страны под названием Украина, которую населяют украинцы говорящие на украинском языке? Кстати, подобным мифотворчеством грешат не только идеологи “незалежной”. Странная история о сказочной империи Тартарии, в которой перепутаны русские князья и татарские ханы.
Можно смело предположить, что до начала XIX столетия никакой Украины как отдельной страны в общественном сознании не было. А вот во второй половине столетия года в интеллигентской оппозиционной среде сильно идеализированный образ некоей восточно-славянской страны под названием Украина уже имеет место быть. Не реальная страна с названием Украина, а некий литературно-публицистический контент. Это как если бы остров Утопия Томаса Мора или город Солнца Томазо Кампанеллы получили бы конкретные географические координаты, а среди обитателей этих выдуманных стран вдруг замелькали бы реальные исторические персонажи. Утопическая концепция идеального государства, построенного на так называемом общественном договоре, якобы существовавшего на территории современной Украины, возникла задолго до появления термина “Украина” как названия того самого идеального козацкого государства.
Эпоха Просвещения дала новый толчок утопической активности не только в форме художественных романов — Руссо, Вольтер, Монтескьё и многое другое. Не обошло это поветрие, само собой, и России. Тем более, что в 1762 году на российском престоле на 30 с лишним лет разместились Екатерина II, чьё правление в учебниках назовут потом “просвещённым абсолютизмом”, сменив не очень корректным способом своего мужа, тоже весьма деятельного проводника идей Просвещения в российских пределах императора Петра III. Молодая амбициозная императрица, собрав уложенную комиссию для решения не только насущных прагматических задач, но и внедрения идей Просвещения среди подданных её обретённой Родины. Среди собравшихся делегатов проявил себя малороссийский “автономист”, депутат от шляхетства (так на польский манер называлось русское дворянства после реформ Петра I) Лубенского полка Полетика (Полетыка) Г. А. Он явился автором популярной книги “История Русов или Малой России”, авторство которой приписывалось также и Белорусскому архиепископу Георгию Конискому. В научном отношении даже для тогдашнего времени книга довольно слаба, но проводит одну мысль — якобы малороссийское козачество, понимаемое в книге как аналог дворянства, шляхетства, в момент Переяславской рады и воссоединения с Москвой в 1654 году заключило с русским царём некий “общественный договор”. По этому договору, якобы, закреплён за малороссийским дворянством особый автономный статус в силу его особых заслуг и особого положения. Никаких сведений о подобном договоре историческая наука не знает. Но фантазия о некоей хартии вольностей вкупе с федеративным договором многим понравилась, и не только в Малороссии. И хотя слово “Украина” в значении названия страны или определённой области не звучало, но идея об особенности и даже уникальности, ничем толком не обоснованная, прижилась у некоторой незначительной части образованного общества.
В маргинальной интеллигентско-либеральной среде новое значение слова Украина (с большой буквы) было связано с появлением так называемых украинофилов, которые вовсе не обязательно были выходами из Малороссии или Галиции, как декабристы братья Пётр и Андрей Борисовы, или малороссами, но иностранного происхождения, как, например, автор текста самого знаменитого гимна самостийщиков “Ще не вмэрла Украина”. Зарождаться политическое украинофильство начало на периферии того движения, которое получило впоследствии название “декабристов”.
Возникло украинофильство в общей тенденции у впитавшей с молоком матери западный лоск и озападнившееся мировоззрение светски образованной в основном дворянской молодёжи. То есть всё в той же среде, где и декабристы разных толков. Там же, где позднее сформировались либеральные течения западников и славянофилов. Причём, здесь столкнулись политологическое и культурологическое восприятие. С одной стороны общий интерес ко всему народному вылился в том числе и в собирание и публикацию фольклора: песен, сказок и т. п. В том числе и малороссийского фольклора, который людям, знающим французский язык и античную мифологию куда лучше русского, казался квинтэссенцией всего русского народного. Вот на этой почве произошло возрождение термина “Украина” в новом качестве. Существовавшую до победоносных русско-турецких войн Екатерины II Слободскую украйну в своих политико-утопических фантазиях деятели “Общества соединённых славян”, примкнувшие к Южному обществу в сентябре 1825 года, соединили впервые с “козацкой державой” гетманов и попытались предъявить миру образец идеальной республики.
Этот культурно-политический призрак вновь проявился среди новых украинофилов из “Кирилло-Мефодиевского общества” 1846-1847 годов. Здесь и термин “Украина” всё чаще появляется в качестве названия некоей страны, хотя и не делается противопоставления между разными народами потому, что никакие разные народы и не подразумевались. Просто Украина (чаще Украина) — это некое единство особенно свободолюбивых и демократически настроенных из русских людей. У одних это совпадали с этнографической географией, у других вовсе не обязательно. Общим был ориентир на западноевропейскую “прогрессивную мысль”, несмотря даже на славянофильство многих деятелей. Это было движение, идейно близкое петрашевцам, но с некоторым юго-западным колоритом.
“Украина” и русская революция
До начала первой русской революции 1905 – 1907 годов и первый главный украинский историк Михаил Грушевский издавал работы в России по русской истории и термины “украинский народ”, “украинский язык”, “Украина” не использовал в своих публикациях. Был исследователем южно-русских земель, как сам и указывал. Но с 1906 году в своём “Очерке истории украинского народа” он уже писал:
Одним из самых важных и жгучих вопросов, одною из самых грандиозных и благодарных задач, какие предстоит разрешить освобождаемой России, является, несомненно, вопрос украинский. Скорое, успешное, справедливое разрешение его неотложно необходимо не только в интересах самого украинского народа — самой большой из негосударственных народностей России, обречённой старым режимом на самые невозможные условия существования, — но и всей освобождаемой России.
Идея об Украине как о некоей стране родилась и распространилась в той же среде, где и идеи нигилизма, либерализма, социализма, национализма, религиозного обновленчества и прочих, которые как грибы-поганки после дождя разрослись накануне революции 1848 – 1849 годов. Но это была до конца XIX века ещё маргинальная идея, несмотря на все старания революционеров польского происхождения. Но подрывной опыт революций изучал не только будущий глава правительства Страны Советов:
Искать в истории России или малороссийской ее части основания для украинских территориальных вожделений или для создания из Украины самостоятельного государства — дело тщетное. Лучше раскройте записки Бисмарка: он вам расскажет, как после 1848 года германские либералы выработали план отколоть от России ее южную часть. Взгляните еще на ту схему-карту, которую мы находили в ранцах германских солдат еще в 1914 году: там начерчена раздробленная Россия, маленькая Польша и обширная Украина. (Волконский А. М. Историческая правда и украинофильская пропаганда. Италия, 1920)
Именно с началом перехода к Новейшей истории идея некоей “Украины”, противопоставленной России, модернизированная из утопических фантазий выросшей на идеях Просвещения интеллигенции, получает вид вполне конкретного политического течения. И течение это, так же как и социал-демократическое и сходные с ним, обретает иностранных спонсоров.
“С 1772 до 1848 года австрийское правительство официально признавало народное единство галичан с остальным русским народом; их называли Russen. Но в 1848 году губернатор Галиции граф Стадион обратил внимание Вены на опасность такого названия, и вместо Russen впервые для обозначения русского населения Прикарпатья ввели имя Ruthenen. Нашлись люди, которые постарались на основе провинциализмов простонародного говора развить новый книжный язык, отличный от русского литературного языка. Русская книга стала подвергаться преследованию; стало возводиться гонение на сторонников народного единства всех русских; инсценировались политические процессы государственной измены. Под правительственной опекой образовалась украинская партия; в 1890 году она вошла в соглашение с галицийскими поляками. Украинофилы начинают называть население “украинско-русским”, а с 1907 года называют свой партийный клуб просто “украинским”. Партия отличается дикой нетерпимостью ко всем, считающим себя русскими, то есть, в сущности, ко всему населению; она то и дело возводит на своих противников обвинение в государственной измене. Австро-венгерский престолонаследник эрцгерцог Франц Фердинанд(XVI) оказывает партии всевозможное покровительство: зарождается мысль о самостийной Украине с престолом Габсбургов в Киеве. В 1912 году правительство впервые называет русское население “украинцами”. (Волконский А. М. Историческая правда и украинофильская пропаганда. Италия, 1920)
Ну и потом уже идея “Украины” начнёт материализовываться подобно другим материализовавшимся политическим утопиям: США, Третий Рейх и т. п.
Публикация:
Янус Полуэктович Невструев — единый в двух лицах директор института и политолог блуждающий в прошлом и будущем!