Было темно, холодно и не хватало воздуха.
«Меня похоронили заживо!» — понял Антон и заметался в ужасе, ударяясь плечами и спиной о твёрдые стенки, заскрёб ногтями по крышке гроба.
Пальцы скользили по гладкой, металлической поверхности, не находя ни одного зазора. Мгновением позже Антон сообразил, что он мокрый, голый и лежит по шею в ледяной воде. А не захлебнулся, потому что голова у него на подушке и зафиксирована какими-то трубками. Откуда в гробу трубки, а в могиле вода? Нет, его не должны были хоронить.
«В случае неудачи по условиям контракта предполагается кремация», — вспыхнуло воспоминание. Впрочем, Антон не собирался умирать! Ему гарантировали, что процедура полностью безопасна. Не зря же он отвалил кучу денег!
Глубокий вдох. Выдох. Ещё один вдох. Паника медленно отступала. Это не гроб, а криокапсула. Просто он проснулся раньше, чем её открыли. Его предупреждали, что такое возможно, но датчики на внешней стороне крышки уже сообщили специалистам, что пациент очнулся, и его сейчас извлекут. Нужно просто подождать.
— Эй! Кто-нибудь выпустите меня! Я здесь! Меня кто-нибудь слышит?! — Антон кричал, бил по крышке, пытался нащупать хоть какую-то кнопку, чтобы подать знак или открыть тесную тюрьму изнутри.
Вечность прошла или несколько минут, но наконец-то крышка приподнялась. В глаза ударил яркий свет, Антон зажмурился, попытался отвернуться и тут же угодил лицом в воду, закашлялся, отплёвываясь. Жидкость в криокапсуле была солёной и горькой. И ледяной. И только сейчас Антон осознал, что его колотит от холода. Он дёрнулся, попытался вскочить, с противным чавканьем от него отсоединилось несколько трубок. Никто из медперсонала не спешил помогать. Опираясь ладонями о края криокапсулы, Антон сел, открыл сначала один глаз, потом медленно другой. Свет стало воспринимать легче.
Помещение, которое предстало взгляду, больше напоминало заброшенный склад, нежели успешную клинику. Огромный зал, конца которого не видно, однотонно серые стены, серый потолок. Сотни капсул в несколько рядов слабо мерцают голубоватым светом. Мигающие диодные лампы делают картину зловещей, будто бы он проснулся на каком-то инопланетном корабле, где землян размораживают по мере необходимости, чтобы зажарить на ужин.
В одном из его романов был такой сюжет. Но Антон никогда не претендовал на роль писателя-пророка. Он засмеялся, чтобы самому себе доказать, что это всего лишь шутку и на самом деле такого быть не может.
— Назовите своё имя и год, в котором отправились в заморозку, — раздался рядом женский голос.
Антон повернулся голову и увидел девушку, которая стояла в шаге от криокапсулы и направляла ему в лицо автомат с лампочкой вместо дула.
— Вы врач? — спросил Антон, уже зная, что нет, эта мрачная девушка в серой хламиде сжимает именно оружие, а не какой-то медицинский прибор. И был уверен, что если ответ ей не понравится, она это оружие легко пустит в ход, поэтому поспешно добавил: — Простите. Я Антон…
На мгновение он задумался, вспомнить собственную фамилию оказалось удивительно сложно. Хотя он был уверен, что фамилия у него простая, известная и, кажется, на согласную…
— Эээ… Можете называть меня просто Антон, — он попытался вспомнить год, когда пришёл в клинику и с цифрами оказалось легче: — Две тысячи сорок четвёртый.
Девушка опустила оружие и неожиданно улыбнулась.
— Извините, Антон. Я должна была убедиться, что вы способны мыслить. Некоторые после пробуждения становятся безумцами и пытаются напасть на любого, кто им встретится.
«Может быть, то, что я не помню фамилию, один из признаков подступающего безумия?» — мелькнула мысль. Но с девушкой и её автоматом делиться своими догадками Антон не спешил. Впрочем, она и так угадала его сомнения, поэтому улыбнулась ещё доброжелательнее, успокоив:
— Не переживайте, память восстановится через несколько часов. И вы будете совершенно здоровы, как будто бы и не было многолетней спячки.
— Кто вы? Смотритель? Охранник? Медсестра? Представитель компании… не помню, как её там? — Антон чувствовал, что происходящее ненормально, но не мог понять, что именно его смущает и даже пугает.
— Меня зовут Вера. Я просто человек. И ваша давняя поклонница. Я читала почти все ваши книги. До тридцатого года.
Она неожиданно смутилась, отвела глаза. Затем подала полотенце и такую же серую хламиду, как на ней. И отвернулась. Антон только сейчас осознал, что беседовал с девушкой будучи совершенно голым и не замечал этого. Он поспешно вытерся, натянул на себя серое то ли платье, то ли балахон. Ему не терпелось покинуть это место. Посмотреть, как изменилась Москва. Пройтись по улице, вдохнуть свежего воздуха, получить инструкции от представителей компании, встретиться с адвокатом и узнать, насколько увеличились его доходы на счетах. Наверняка он богат, если его книги до сих пор читают и помнят.
— Вас отправили встретить меня специально? — предположил он. — Ввести в курс дела, так сказать. Выбрали человек, которые знает обо мне. Мне приятно, что через столько лет мои книги популярны.
Девушка Вера повернулась, улыбка у неё была сочувственная. И Антону это очень не понравилось. Не популярны, значит. Вероятно, эта девица — занудная любительница литературы прошлых столетий. Ну хоть кто-то его читает! Его ранние книги и впрямь были неплохими, хотя многие критики называли их излишне слащавыми, Антона упрекали, что его финалы слишком неправдоподобны. Мол, неуместные хtппи-энды портят изначальную задумку. Впрочем, парочку его романов удачно экранизировали. У Антона появились деньги, слава, возможность перенестись в будущее…
Ну ничего! Сейчас он придёт в себя и напишет что-нибудь новое! О прошлом, например. Потом найдёт хорошего агента, как следует вложится в рекламу, и появятся у него поклонницы и посимпатичнее этой странноватой дамочки с автоматом. Главное, прийти в себя и освоиться в новом мире. Но Вера не дала ему долго наслаждаться этим приятными мыслями.
— Мне очень жаль, Антон. Но вы очнулись не в то время, на которое рассчитывали.
Антон хотел отметить трёхсотлетний юбилей. У него была задумка: написать автобиографический роман «Трёхсотлетний человек». И ему был интересен двадцать четвёртый век, ведь действия большинство его романов происходили в этом светлом и прекрасном будущем.
— Я хочу решить эту проблему с кем-то из представителей компании, — решительно заявил он. — Какой сейчас век? Я очнулся раньше, чем в две тысячи трёхсотом? Вы потребуете доплату за повторную заморозку?
— Компании, которая проводила процедуру заморозки, больше не существует. Криокапсулы не обслуживаются уже почти пятьсот лет. И простите, Антон, разбудить вас было моим решением. Я не знала, что вы тоже подвергались этой процедуре, и когда увидела вас… Мне очень захотелось, чтобы вы ожили.
Щёки девушки слегка порозовели, она отвела глаза. Антон некоторое время пытался осмыслить, что только что услышал, но понятнее ситуация не стала.
— Какой сейчас век?
— Сейчас три тысячи сто двадцать второй год, — тихо ответила Вера.
— Невозможно!
Антон бросился к выходу из этого серого ангара с криокапсулами. Ноги слушались плохо, он едва не упал, но не позволил девушке помочь ему. Антон хотел бежать, но получалось только медленно брести, едва переставляя ноги. Обуви не было? и звуки от босых ступней гулко раздавалось в тишине ангара. Шлёп-шлёп-шлёп — будто бы вслед за ним брело чудовище из детских страхов.
То, что он принял за дверь, оказалось узким окном, толстое мутное стекло отделяло Антона от мира. Он прижался к нему носом, не обращая внимания на боль. И понял, что стекло прозрачное — это мир за ним как будто замутнён. Антон смотрел на третье тысячелетие и по щекам его катились слёзы. Дым и тени, ни солнца, ни неба, ни травы, ни деревьев, ни людей. Лишь огромные серые коробки, всюду, куда простирается взгляд. И совершенно пустые улицы. Он словно смотрел на лабиринт, нарисованный простым карандашом на дешёвой бумаге. Линии, прямоугольники, снова линии, пересекаются уходят вдаль, однообразно, уныло, безнадёжно.
— Снаружи небезопасно, атмосфера стала почти ядовитой, — Вера шла за ним всё это время. — А современное человечество живёт в виртуальности, и им всё равно, как выглядит сейчас Земля и что с ней происходит.
— Виртуальность?
— Их тела хранятся в городе, а разум может быть, где угодно, в любом месте, где они пожелают, — с печалью в голосе произнесла Вера.
— Я бы тоже от такого не отказался… — отворачаваясь от унылого вида за окном, сказал Антон.
— Увы, наш мозг невозможно подключить к их компьютерной системе. Мы здесь чужие, — Вера вздохнула, повесила автомат за спину, достала ещё какой-то прибор странной формы и непонятного происхождения. — Телепорт, — объяснила она. — Двери в этой эпохе не популярны.
— Ты тоже не из этого времени? — телепорт в руках этой девушки смотрелись чужеродно.
— Да, я была заморожено в две тысячи тридцатом, а проснулась около года назад. Мы из одного века, поэтому я тебя выбрала.
Перейти на ты слишком просто, когда вы единственные неспящие люди среди сотни криокапсул. Антон неожиданно усмехнулся. Любопытный получился бы сюжет для любовной истории.
— Ты была моей поклонницей, и теперь мы единственные люди на земле… Поэтому ты меня разбудила?
Вера рассмеялась. Смех у неё был хрипловатый, а глаза оставались печальными. В реальности ситуация к романтике не располагала.
— Не льсти себе, если бы мне нужен был красавец-мужчина, я бы разбудила какого-нибудь актёра или спортсмена, их тут предостаточно.
Антон невольно бросил взгляд на серебристые криокапсулы, в которых мирно спали люди в ореолах синего свечения. Сотни людей, которые заплатили миллионы, чтобы увидеть будущее и лишённые этой возможности.
— Почему бы не разбудить их всех?
— Во-первых, ресурсов на всех не хватит. Во-вторых, искусственное пробуждение многих сводит с ума. Я не хочу рисковать чаще, чем необходимо.
— И какая необходимость была в моём пробуждении?
— Нам нужен твой разум, господин писатель.
— Что? — Антона поразило вовсе не это неожиданное заявление, надежда встрепенулась, зацепившись за другое. — «Нам»? Значит, кроме тебя, есть ещё живые люди?
— Вообще они все живые… Энергии криокапсул хватит ещё на тысячу лет. Может быть, им повезёт, ситуация изменится раньше, и люди всё-таки смогут дожить свои жизни.
— Проснувшиеся… — проговорил Антон. — Наверное, так нас лучше называть.
— Да, неплохо, мне нравится. Помимо меня, ещё трое проснувшихся. Но все из разных эпох. И поверь мне, люди из двадцать четвёртого века вовсе не такие, какими ты их описывал в своих книгах. Впрочем, они не обижены, потому что твои книги до двадцать четвёртого века всё равно не дожили.
— Но ты же сама сказала, что мой разум… — Антон был даже немного обижен от пренебрежения, прозвучавшего в её голосе. И эта девушка, называет себя его поклонницей!
— Да. Подходит. Ты не сошёл с ума после искусственного пробуждения, не бьёшься сейчас в истерике. И достаточно нестандартно мыслишь. Поэтому я надеюсь, что твой разум сможет найти выход. Ты ведь придумывал истории со счастливым финалом в нереальных, пугающих мирах.
Унылый, серый мир за маленьким окном перестал выглядеть безнадёжным. Антон чувствовал лёгкое покалывание в пальцах, хотелось поскорее сесть за компьютер. Интересно, существует ли здесь привычный компьютер, или писать придётся от руки, по-старинке? Исходные данные сюжета даны. Герои есть. Безвыходная ситуация существует. Дело за малым — поверить, что счастливый финал возможен и убедить в этом всех остальных.
TELEGRAM BARCAFFE
Публикация:
