3.
Когда двое прожили вместе столько, сколько прожили Стуковы, они перестают ощущать друг друга чем-то отдельным от себя, особенно если живут душа в душу. Сказанное не означает, что их отношения безоблачны, но даже если они ссорятся, то по заранее известному обоим сценарию. Это значит, что половинки срослись.
На следующий день Марина вернулась домой с новой причёской. До этого дня она носила длинные волосы, которые дома и на работе собирала в хвост. Марина была женщиной в самом соку и на вкус её супруга напоминала спелое яблочко. Она и пахла спелым яблоком, и он любил, когда она сидела рядом, чувствовать её запах. С тех пор, как они поженились, она, пожалуй, набрала пару килограммов (семь, уточняла Марина), но они как-то удачно распределились по самым аппетитным частям её фигуры, не отложив ненужных складок.
И вот она зачем-то обстригла свои пышные тёмные волосы. Стуков посмотрел на жену оценивающе.
— Нравится?
— Ещё не понял, —помедлил он с ответом. — Чего вдруг?
Марина только пожала плечами.
Стуков весь вечер присматривался к жене, привыкал к её новому обличью и в конце концов был вынужден признать, что она стала выглядеть вызывающе молодо. Появилось и ещё что-то, чему он не сразу мог найти объяснение и пока за неимением лучшего связывал с причёской, — загадочный свет в её глазах.
Когда ложились спать, она вдруг спросила:
— Ты Стасика видел?
— Тогда, у нас. А что?
— Да так… Интересно, чем там у них кончилось?
— Ну, вроде тихо.
На другой день Стасик сам позвонил в их дверь. Поперёк живота он прижимал к себе Ёптать.
— Здравствуйте! Вот, ваш кот к нам забежал…
— Стасик! Заходи, чаю выпьешь, — оживилась Марина, принимая кота.
— Да нет, спасибо. Я и так доставил вам хлопот.
— Какие хлопоты! Мы соседи, — за Марининой спиной возник Стуков. — Заходи, заходи! Водки не будет, если сам не попросишь.
За чаем Стасик туманно посмотрел на Марину сквозь очки и вдруг сказал:
— А вам идёт.
Марина зарделась от удовольствия.
— Правда? Вот видишь, Стуков… — Она осеклась и, смешавшись, замолчала. Потом всплеснула руками, бросилась к холодильнику: — Ой, что же я! У меня же протёртая облепиха есть!
На вопрос Стукова, как у него с Ольгой, Стасик коротко ответил: нормально, но тему развивать не стал. «Значит, всё по-старому», — подумала Марина, избегая смотреть на гостя.
Когда он ушёл, Стуков исподлобья посмотрел на жену.
— Для него, что ль, причёску делала?
— Ой, Стуков, не начинай! — отмахнулась Марина и принялась мыть посуду. Не то чтобы муж был ревнив и подозрителен, но иногда, для порядку, учинял ей допрос с пристрастием.
— Чего там «не начинай»! Ты, вон, сама не своя ходишь.
— Стуков, окстись: он мне в сыновья годится!
— Так уж и в сыновья, лет на десять моложе.
— На тринадцать.
— Откуда ты знаешь?
— Сам сказал, когда вы тут горе заливали. Мне, говорит, уже тридцать два, а она со мной как с мальчишкой… Жалко мне его!
— И это от жалости ты волосы состригла.
Марина развернулась от мойки, взором стратега перед решающей битвой окинула кухню, схватила с плиты чайник и принялась яростно тереть его мочалкой. Минуту спустя оглядела результат своих трудов и подвела черту:
— Если тебе это о чём-то говорит, у меня к мальчику платоническое чувство. Он такой ранимый и непрактичный, что мне сложно смотреть на него как на мужчину.
Стуков закурил. Потом привлёк жену и обнял её за плечи свободной рукой.
— Дура ты моя, дура! Всех-то тебе жалко. Сперва Ёптать, теперь вот Стасик. Что ж, — он выдохнул дым в сторону, — ладно. Теперь мы любим Стасика. Платонически!
Марина перестала вырываться и опустила голову на его плечо.
© Виктория Травская
Все книги автора: https://www.litres.ru/viktoriya-travskaya/
Художник — Мария Павлова
Публикация:
Заведующий отделом Линейного Счастья. Добрый и немного заика.